"П.В.Кочеткова, Т.И.Ревяко. Палачи и киллеры ("Энциклопедия преступлений и катастроф") " - читать интересную книгу автора

Эх, сюда бы московских генералов, чтобы взглянули на их арсенал.
Зенитно-пулеметная установка образца 1943 года, бьющая на три километра
разрывными пулями. ППШ - легендарные автоматы Великой Отечественной. Не
менее легендарные танки Т-34, латаные-перелатанные.
- А что же ангольцы? Они нас бросили... - Понимаете, какая штука. У
нас были очень добрые отношения. Мы им помогали техникой, консультациями...
Но все равно, когда доходило до дела, я мог рассчитывать, что прикроет меня
только русский. Ангольцы воевать совершенно не могут и не хотят. Когда
началась эта страшная бомбежка, они быстренько скинули военную форму (под
ней - цивильные шорты!) и - по домам.
Русские выбирались из-под огня на двух автомобилях - "уазике" и
"ГАЗ-66". Вещи бросили, взяли автоматы и боеприпасы.
Начало смеркаться, однако жара по-прежнему под шестьдесят. Пришлось
оставить машины - слишком заметная мишень.
Разделились на две группы. Пешком по саванне. От зноя земля
потрескалась, в щель рука проходит, желтая пыльная трава выше метра.
Их обстреляли внезапно - по-видимому, били в упор из зарослей. Ядвигу,
жену Пестрецова, и старшего по званию Евгения Киреева с женой прошило на
месте.
Шок - секунду-другую. Опомнились, разобрались: кто убит, кто ранен, кто
может стрелять. Пестрецов распластался там, где лежал, и огрызался короткими
очередями.
Когда прекратилась стрельба, было уже совсем темно. Он, судя по всему,
остался один. У мертвых вытащил документы и пошел, сам не видя куда,
продираясь сквозь жесткую траву, ничего не соображая, руки не слушались,
щеки покрылись волдырями. Ни еды, ни питья. Никого кругом.
Вернувшись среди ночи, содрогнулся от увиденного. В неестественных
позах лежали обезображенные трупы. У женщин вырваны серьги, отрублены
безымянные пальцы с обручальными кольцами.
Гады! Сложил на машину убитых, двинулся по саванне в сторону городка.
Утром кончился бензин. Куда деваться? Тяжкий груз - в ров, нагнулся,
накрывая плащ-палаткой. Слаб так, что голова кружилась, перед глазами
бордовые крути. Шагов сзади не слышал, но почувствовал: приближаются и,
разгибаясь, полоснул из автомата по уже обступившим его юаровцам.
Пестрецов очнулся в вертолете. Не шевельнуться. Пальцы перебиты, ребра,
кажется, сломаны. Не в силах вырвать у него оружие, юаровцы били прикладами
по рукам. Кололо в ногах, не заметил в горячке боя, что осколок гранаты
пробил высокий ботинок и угодил под косточку, в мякоть. Сознание то уходило,
то приходило. Слабость. Безразличие. Пустота. Главное - жив.
- Лечили меня неделю в Намибии, в госпитале. Документы: сертификат,
водительские права, офицерский жетон - отобрали. С первого дня приступили к
допросам - кто, откуда? Но быстро поняли: толку от меня никакого и,
подлечив, отправили в южноафриканскую тюрьму.
Тюрьма и за границей тюрьма. Камера - полтора на три метра. Теснота,
духота, два окна, почти сплошь закрытого металлическими пластинами, не
достать.
Как кормили? Вареный рис, красный морской окунь, растворимый фруктовый
напиток.
- Над вами издевались?
- Не так чтобы очень... Но случалось всякое. Если на допросах замечали