"П.В.Кочеткова, Т.И.Ревяко. Палачи и киллеры ("Энциклопедия преступлений и катастроф") " - читать интересную книгу автора

Александровскую больницу для чернорабочих, где в присутствии министра
юстиции Муравьева ему была сделана операция. На допросе, он, согласно
правилам боевой организации, отказался назвать свое имя и дате какие бы то
ни было показания.
Из тюрьмы он прислал нам следующее письмо: "Когда меня арестовали, то
лицо представляло сплошной кровоподтек, глаза вышли из орбит, был ранен в
правый бок почти смертельно, на левой ноге оторваны два пальца и раздроблена
ступня. Агенты под видом докторов будили меня, приводили в возбужденное
состояние, рассказывали ужасы о взрыве. Всячески клеветали на "еврейчика"
Сикорского... Это было для меня пыткой!
Враг бесконечно подл, и опасно отдаваться ему в руки раненым. Прошу это
передать на волю. Прощайте, дорогие товарищи. Привет восходящему солнцу -
свободе!
Дорогие братья-товарищи! Моя драма закончилась. Не знаю, до конца ли
верно выдержал я свою роль, за доверие которой мне я приношу вам мою
величайшую благодарность. Вы дали мне возможность испытать нравственное
удовлетворение, с которым ничто в мире не сравнимо. Это удовлетворение
заглушало во мне страдания, которые пришлось перенести мне после взрыва".
Сазонов, как и Сикорской, после приговора был заключен в
Шлиссельбургскую крепость. По манифесту 17 октября 1905 года срок каторжных
работ был им обоим сокращен. В 1906 году они были переведены из
Шлиссельбурга в Лкатуйскую каторжную тюрьму.

(Савинков Б. Воспоминания террориста. М.,1991).


ТАТЬЯНА ЛЕОНТЬЕВА

В "Воспоминаниях террориста" Борис Савинков со-|здал целый ряд
портретов членов боевой организации партии эсеров. Среди них - Татьяна
Леонтьева.
"Белокурая, стройная, с светлыми глазами, она по внешности напоминала
светскую барышню, какою она и была на самом деле. Она жаловалась мне на свое
тяжелое положение: ей приходилось встречаться и быть любезной с людьми,
которых она не только не уважала, но и считала своими врагами, - с важными
чиновниками и гвардейскими офицерами, в том числе с знаменитым впоследствии
усмирителем московского восстания, тогда еще полковником семеновского полка
Мином.
Леонтьева, однако, выдерживала свою роль, скрывая даже от родителей
свои революционные симпатии. Она появлялась на вечерах, ездила на балы и
вообще всем своим поведением старалась не выделяться из барышень ее круга.
Она рассчитывала таким путем приобрести необходимые нам знакомства. В
этой трудной роли она проявила много ума, находчивости и такта, и, слушая
ее, я не раз вспоминал о ней отзыв Каляева при первом его с ней знакомстве-.
"Эта девушка - настоящее золото".
Мы встретились с ней на улице и зашли в один из больших ресторанов на
Морской. Рассказав мне о своей жизни и о своих планах, она робко спросила,
как было устроено покушение на великого князя Сергея (генерал-губернатора
Москвы).
В нескольких словах я рассказал ей нашу московскую жизнь и самый день 4