"Андрей Кочергин. Как закалялась сталь-2 и 1/2" - читать интересную книгу автора

популярность или развить его коммуникабельность. Пропасть между ним и
окружающим миром разрасталась на глазах, еще бы пара сантиметров, и прыжок
на ту сторону был бы рке невозможен. Но он все же прыгнул...
До школы было метров четыреста - пара минут прогулочным шагом для
уверенного в себе человека. Он покрывал это расстояние с живостью и
примерным результатом жопасто-ногастого Бена Джонсона- несвоевременно
прекратившего выступления спринтера. Почтим его карьеру вставанием, но
пожурим за допинг. Ай-яй-яй!..
Подростки вообще очень жестокие существа. Подростки образца 1977 года
были прелесть какие сволочи, а подвид "шпана с грязных улиц рабочего юрода"
просто чудо как хорош. Многочисленные, весело сделанные по пьянке, дети
своих неказистых отцов - что с них взять?.. Водились они в изобилии, причем
их бесцельно блуждающие стаи барражировали почему-то аккурат на путях его
продвижения к "граниту науки". Так что в день было как минимум два забега -
до школы и обратно, и вовсе не факт, что этот бег с препятствиями не
завершался ДТП.
Били его часто, а из-за овечьей безответности били долго и беспричинно.
Били потому, что слабость привлекательна; потому что бежал, да не убежал;
потому что срочно нужны 20 копеек, а у него нет; потому что здоровый и
по-бабьи трусливый; потому что просто скучно, а тут этот маменькин сынок
хренов.
В школе он старался не выходить из класса - могли напасть
старшеклассники, хотя и однокашники времени даром не теряли. Ужас, одним
словом.
Долгий, бесконечный, холодный ужас каждую секунду, каждый день на
протяжении очень многих лет подряд. УЖАС! Страх перед всем и всегда,
парализующий, унизительный, порожденный пьяным, невменяемым в своей
ущемленной жестокости отцом, взлелеянный нелогичной и оттого неумелой
материнской любовью и истерически раскрученный собственной, уже не вполне
здоровой психикой.
...Вышел рано, шел жестко, вдалбливая каждый шаг в асфальт, и бубнил
себе под нос: "Убью! Убью!" Слезы душили - он не дышал, а хрипел. Напряженно
шел, не разбирая дороги и не понимая, почему на него так матерятся и
сигналят шоферюги. Даже удивительно, как в его руке не оказалось отвертки
или ножа. Совершенно очевидно, что он шел убивать. Кого и за что - не знал,
но знал, что хочет убить, возможно, даже себя. Впрочем, какая разница?! Жить
так дальше было невыносимо, так КАКАЯ РАЗНИЦА, куда он шел?!
Уткнувшись в угол вестибюля школы, стоял и трясся от холодной
нечеловеческой ярости, слезы высохли как-то сами собой, глаза остановились в
одной точке, а сам он весь похолодел задеревеневшим телом. Выбор был сделан,
оставалось просто стоять и ждать, как стоят и ждут сигнала боевой трубы
стойкие оловянные солдатики.
Долго стоять не пришлось - "на живца" попался некто Коля, человек всего
лишь полухулиганских наклонностей, то есть даже не "центровой", но оттого
еще более цинично относящийся к существам более низкого уровня
существования.
Не сохранилось в памяти, что было сказано, помнится лишь, в какой
манере. Еще запомнилась снисходительная улыбка на лице Коленьки, впрочем,
стертая где-то через пару секунд после первой надменной фразы. Причем
стертая вместе с чертами лица - удар был неожиданной силы, лопнула кожа от