"Андрей Кочергин. Как закалялась сталь-2 и 1/2" - читать интересную книгу автора

мальчика, вследствие "мутаций" ставшего прямо-таки шайтан-ка- ратистом.
Я не спал уже часа три, точнее, находился в том тонком пространстве,
где уже не реальность, но еще не сон, тревожное оцепенение, полное
уничтожающих мыслей. "Зачем, ну зачем вообще я родился? Чтобы терпеть все
это? Какой в этом смысл?" Проще и логичней было сдохнуть, только открыв
глаза и не успев сказать многозначительного "вау!", чем вот так кувыркаться
липкими от холодного пота ночами, задыхаясь от ужаса, собственной
ничтожности и ненависти ко всему живому, безучастно взирающему на это
унижение. "Нет, так нельзя. Пусть это хоть как-нибудь закончится, чем будет
продолжаться, как многосерийный фильм ужасов, где роль главной жертвы
достается постоянно одному и тому же персонажу - мне".
1977 год. Окраина большого рабочего города.
Тогда все было не так, и планета Земля еще была удивленной
обладательницей двух политических систем. Народ в "счастливейшей" из стран
жрал водку, носил неизвестно каким способом ввезенные и на какие сбережения
купленные джинсы и дерзкие мини-юбки, сшитые мамой из шторы и обрезанные
против ее желания "по самое не балуйся". Белье было отечественным - типа
трусы синие, майка белая. Лифчики девкам, в силу их фасона и надежности,
выдавались буквально для тепла, благо климат, как и сейчас, был прохладный,
а женские трусы иначе как парусами назвать было нельзя, что никоим образом
не уменьшало ценность и притягательность девственно заросших лобков. Все
просто и без буржуазной чепухи типа эпиляции, пирсинга и мелирования.
Да что говорить о том удивительном по чистоте убеждений и телодвижений
времени, если даже татуировки, точнее наколки, по большей части имели
критическое или патриотическое содержание, а не наносились, как сейчас, на
мускулистые и не очень тела для эстетских выкрутасов. Как вам вот это
нравится: "Не забуду мать родную!", "Они устали ходить под конвоем", "Смерть
ментам", ну и почти стихи: "Как мало пройдено дорог, как много сделано
ошибок!"? Портреты Ленина и Сталина вполне уживались с черепом и костями, а
куполастые спины всего лишь указывали на количество отсиженных лет, а вовсе
не на исключительную набожность "холста".
Молодняк ходил на танцы, пытался, пренебрегая отечественными
презервативами в тальке за две копейки, яростно трахаться прямо в кустах у
домов культуры, беззаветно дрался, отдавая предпочтение групповым действиям
и бодро применяя колы, вырванные из штакетника, и разобранные на части
парковые скамьи. Все было жестко, не очень умно, рк вовсе не манерно, но
очень честно и гипертрофированно конкретно. Находясь в одинаково болотистых
условиях, молодые люди редко выделялись имущественными признаками. А вот
вызвать гормональный всплеск у предмета страсти, истыкав розочкой от бутылки
рожу незадачливого конкурента - это будьте любезны, это у нас завсегда такое
одолжение.
В этой более чем подвижной и остро агрессивной среде не было места
слабости. Не сознавая первопричины, мальчик пытался избежать хотя бы
физической несостоятельности. Проводя долгие дни в одиночестве, он
самозабвенно ворочал самодельную штангу в 37 кило, тянул старый экспандер и
отжимался, свято веря в то, что это может каким-то чудесным образом изменить
его ничтожное, ущемленное существование. Мышцы росли, благополучно миновал
пик полового созревания, гормонов было, хоть анализы продавай как допинг, а
у тринадцатилетнего парня все обстояло, как в курятнике. По шею в дерьме, а
на голову благодарно гадят низколетящие куры.