"Всеволод Анисимович Кочетов. Предместье " - читать интересную книгу автора

показалось, конечно, что многое делается в спешке совсем не так, как
следовало бы, и, заметив неумелую возню девочки-подростка, которая, пытаясь
покрепче увязать узел, лишь попусту изводила веревку, старуха не выдержала,
принялась показывать, как сделать дело половчее, и незаметно сама втянулась
в эти беспокойные сборы.
В колхозе за Невой стучали, стругали, пилили, приводили в порядок
домики; все больше народу выходило на работу в поле, на парники; а детишек
собралось столько, что Маргарита Николаевна поспешила посоветоваться с
Долининым, нельзя ли открыть для них ясли и детскую площадку.
Перед Варенькой стояла теперь последняя, но зато, пожалуй, самая
сложная задача - добраться до Коврина, почти на передовую. Говорили, что там
в землянках тоже есть обитатели - чуть ли не десять семей.
Провожать Вареньку в Коврино вызвался лейтенант Ушаков. "Мало ли что
может случиться, Варвара Васильевна! Лишний шутник никогда в такой
обстановке не помешает", - высказался он. Но, увидев Курочкина, Ушаков уже
иначе стал думать о лишних спутниках и всю дорогу недовольно косился на
милиционера: зачем, дескать, тащится этот представитель охраны порядка и
законности, когда и без него вполне можно обойтись. Лейтенант даже попытался
постращать Курочкина, рассказывая, как бы между прочим, о том, что не только
Коврино, но и дорога туда вдоль и поперек простреливается из пулеметов и
минометов, не говоря уже об артиллерии, которая перепахала там каждый
квадратный метр земли. Курочкин ответил на это:
- Наше дело с товарищем Зайцевой маленькое. Прикажут - и в немецкие
тылы пойдем партизанить. Как, Варвара Васильевна?
Понимая, из каких соображений лейтенант напускает на Курочкина страху,
Варенька бодро ответила:
- Ну конечно же, товарищ Курочкин, мы при исполнении служебных
обязанностей. Тут уж не до страхов.
Лейтенант между тем был совсем недалек от истины. Дорога на Коврино
представляла большую опасность. Варенькину экспедицию то и дело
останавливали патрули, проверяли у всех троих документы, расспрашивали, с
какой целью они идут на передовую; то справа то слева начинали падать и
рваться мины, и тогда надо было поспешно искать местечко в канаве или
воронке и переждать там обстрел.
Измазанные весенней землей и глиной, они добрались наконец до деревни и
там за разрушенной кирпичной часовенкой, возле которой в прошлогоднем сухом
бурьяне лежал ее сбитый снарядом синий куполок, обнаружили несколько тесно,
одна к другой, нарытых землянок. Над крайней из них дымила жестяная труба.
По глинистым скользким ступеням спустились к узкой щели и откинули
грязную мешковину. После солнечного света [161] мрак под землей показался
непроницаемым, но постепенно освоились с ним. Варенька стала различать людей
вокруг топившейся печки-чугунки, нары у стен, стол, табуреты и даже рыжую
кошку, разлегшуюся на постели.
Вареньку пригласили сесть, согнав кошку с постели. Но кошка тотчас же
взобралась к Вареньке на колени.
- Куда было уходить? - рассказывала высохшая от голода Анна Копылова,
недавний бригадир полеводческой бригады - Отходим, армия наша держится,
дальше никто не отходит, ну и мы давай держаться. Только с детьми которые,
да стариков в Ленинград отправили. Мужики в армию ушли. Остались мы одни,
женщины. Сначала думали, как бы сберечь колхозное имущество. Нарыли ям,