"Всеволод Анисимович Кочетов. Предместье " - читать интересную книгу автора

удержалась от улыбки.


4

Нелегка была задача Вареньки Зайцевой. Весь район, даже в самых его
отдаленных от переднего края уголках, просматривался с немецких аэростатов
наблюдения; все населенные пункты его простреливались, все дороги тоже были
под контролем артиллерии противника. Жить в таких условиях было невозможно,
и люди из на поразбрелись кто куда. Одни, понятно, ушли в армию, другие - на
[159] оборонные стройки, третьих переселили в тыловые, спокойные районы. Но
кто-то и оставался. Их надо было найти, непременно найти.
Где на попутных машинах, где пешком, Варенька, как топограф, методично
обследовала одно селение за другим, точно остатки этих селений. Глаза ее
повидали много удивительного. В деревеньке Болотнике от двух десятков дворов
остались только три сенных сарая, баня на огороде да один-единственный
покосившийся нескладный дом. Когда в сопровождении Курочкина, приданного ей
начальником милиции якобы "для компании", а на самом деле, конечно, для ее
безопасности, Варенька вошла в это жилище, она была потрясена увиденным.
Изба внутри напоминала громадный муравейник. Переборки были сняты,
вдоль стен стояло не менее дюжины кроватей и топчанов с подушками и одеялами
всех колеров и оттенков; посреди возвышалась русская печь, на шестке которой
две женщины ворочали чугуны; вокруг печи, возле забитых фанерой окон
возились, прыгали, дрались и плакали дети - от ползунков до семи-восьми- и
десятилетних. Взрослые - несколько женщин и два старика - сидели, лежали,
шили, что-то мастерили, унимали детей. Седая сгорбленная бабка в углу молола
на ручном жернове зерно.
Все население этого сухопутного ковчега обернулось на скрип двери, и,
когда Варенька объяснила цель своего прихода, одна из женщин ответила:
- У нас и так здесь колхоз. И детишек перепутали - которые чьи, и еду в
общем чугуне на всех варим, и ячменный колос на прошлогоднем жнивье вместе
собирали. Только дальше-то что делать, не знаем.
Вареньке рассказали, что в избе живут люди самых разнообразных
профессий. Есть доярки, есть скотницы; Анастасия Кукушкина была поставлена в
прошлом году звеньевой в огородную бригаду, один из дедов - колесный мастер,
а другой - шорник, все они, за исключением бабки, крутившей жернов,
обрадованы "так, что уж и сказать нельзя!" - тем, что их зовут в колхоз,
который на ноги становится. Только бабка прошамкала, что, дескать с
насиженного гнезда сниматься хлопотно и неизвестно еще, как там будет, на
новом месте.
Переезд был решен. Некоторые хотели тут же идти пешком, но Варенька
пообещала прислать грузовики. В избе захлопотали, увязывая скарб в одеяла.
Бабку, которая еще пыталась говорить, толкали, просили уйти с дороги; она
насупилась, бросила свою работу, села в углу возле жернова и водянистыми,
старческими глазами, почти не мигая, смотрела на поднявшуюся суету.
О чем она думала? Может быть, о том, что жизнь ее прожита, дети
выращены - трое воюют против немца - и не все ли теперь равно, где коротать
ей остаток дней?.. Хлопотно, конечно, и канительно переезжать, но, коль бабы
это затеяли, пусть сами и возятся, ее дело сторона. [160]
Мало-помалу бабкино внимание привлекла предотъездная суета; ей