"Лине Кобербель. Дина: Чудесный дар ("Пробуждающая совесть" #1) " - читать интересную книгу автора

- Да. Дина Тонерре!
Он торопливо спешился и сделал несколько шагов мне навстречу. Страшила
оскалил зубы и дернулся так, что я едва сумела удержаться на ногах.
- Сидеть! - прошипела я, приговаривая: - Спокойно! Сидеть!
Пес неохотно уселся на землю. Все его длинное серое собачье туловище
было напряжено и билось мелкой дрожью. Почему он так встревожен? Уж не
потому ли, что матери нет дома?
Чужак постоял и поглядел немного на оскал зубов Страшилы. Затем снова
перевел взгляд на меня. И хотя он стоял совсем близко, посмотрел мне прямо в
глаза.
Во мне что-то непривычно дрогнуло. Глаза его были синими, темно-синими,
будто вечернее небо. Холодное ясное вечернее небо. А встретившись с моими,
они не метнулись в сторону, избегая моего взгляда. "Тот, кто глянет открыто
в глаза Пробуждающей Совесть, - человек совершенно особый,- говорила
матушка. - Это самый лучший друг, какой тебе когда-либо может встретиться".
Означало ли это, что чужак был другом? Или мог стать им? Внезапно я
взглянула на него с особым интересом. Бороды у него не было, не было даже
усов, в отличие от большинства знакомых мне мужчин. Лицо его было совершенно
гладким, почти как у ребенка. Все в нем казалось тонким, узким - и нос, и
губы, и подбородок.
Было трудно определить, сколько ему лет..: ведь даже кожа его была
по-детски гладкой... Но в выражении лица и глаз крылось нечто заставлявшее
воспринимать его как человека гораздо более старшего, нежели, к примеру,
Давин или Торк, старший мельников сын.
- У меня весточка от твоей матери, Дина, - сказал он. - Ей нужна твоя
помощь!
Холодок предчувствия, возникший у меня, когда утром за столом мы с
Давином посмотрели друг на друга, внезапно вернулся - да сильнее, чем
прежде.
- Зачем? - спросила я, и голос мой прозвучал тихо, одиноко и испуганно.
- Лучше пусть она сама расскажет тебе, - произнес он. - Но если ты не
побоишься ехать верхом на таком огромном коне, я могу сразу взять тебя с
собой. А ты ведь не боишься?
- Нет, - ответила я, хотя вороной был крупнее, нежели любой другой
конь, на котором мне когда-либо доводилось сидеть. - Но я должна оставить
весточку брату.
- Брату? А где же он?
- У кузнеца. И скоро должен вернуться.
Я вовсе не собиралась отказываться ехать с ним, несмотря на то что он
чужак, а Страшила ворчал на него. Я доверилась ему. Да и как могло быть
иначе, раз он, стоя тут, смотрел мне в глаза так, как, вообще-то, могли
смотреть только мои родные? Да и матушка, возможно, решила, что должно
начать мое ученичество в Дунарке, что бы там ни стряслось.
Я заперла пса в кухне. Как только я впустила его в дом, он снова
залаял, подпрыгивая и упираясь лапами в дверь. Не помогло даже то, что я
шикнула на него. Помыв руки под струей из насоса на дворе, я отерла их о
передник и вошла в дом, собираясь оставить весточку Давину.
Пишу я красиво. Так красиво, что мама иногда дозволяет мне надписывать
наклейки для тех сосудов, горшочков и бутылей, что стоят в прачечной. А это
немаловажно, коли там написано не только "валериана" или "зверобой"...