"Николай Князев. Владигор: Римская дорога ("Летописи Владигора" #5) " - читать интересную книгу автора

у него шерсть стерта. Будто не вольным зверем бегал он по лесу, а кто-то
держал его здесь на привязи, наливал ему пойло в миску...
Владигор вышел из избушки... И тут вспомнил о дощечке. Вернулся,
принялся искать... Дощечка исчезла, как сквозь землю провалилась. Она должна
быть здесь - он бросил ее на пол, прежде чем схватиться за нож... Владигор
обернулся и только теперь заметил, что мертвый зверь лежит не так, как
прежде, - князь бросил его тело головой к двери, а теперь волк лежал головою
к окну. Владигор шагнул к зверю. Меж сомкнутых клыков торчали щепки. Зверь
из последних сил дополз до странного послания и изгрыз его. Владигор ударил
мертвого волка ножом в шею, но тело не шелохнулось, - волк издох и тайну
свою утянул с собой.
Перстень по-прежнему светился нехорошим красным светом, предупреждая о
неведомой опасности. Владигор поспешно вскочил в седло. Лес вокруг избушки
был странно тих - не слышно было голосов птиц, деревья не шевелили кронами,
стояли молча, будто ожидали чего-то. Нечисть обитала здесь, но пока
затаилась, не давала о себе знать. Владигору пришла в голову мысль подпалить
поганое логово, но он тотчас передумал: погода стояла сухая - огонь вмиг
перекинется на остальной лес...

Лиходей несся вперед - лес хвостом заметал, через ручьи перескакивал
одним скоком, - и вскоре поредели стволы и отступили темные ели, пошла все
белая береза, начавшая ронять летнее убранство. Тропинка сделалась шире,
послышались людские голоса. Лиходей помчался еще шибче - будто и не скакал
целый день через лес, а стоял в княжеской конюшне да хрупал овес.
Деревушка выросла посреди леса. Домов было не более десятка, они плотно
лепились друг к другу, сверкая новым тесом. Серебрилась на крышах свежая
дранка. А на пригорке, где обычно устраивают капище бога-покровителя,
столпились жители деревеньки. Сначала почудилось Владигору - для праздника.
Но нет, ошибся князь. На пригорке сложен был костер, и к вбитому в землю
столбу привязана была молодая женщина. Рубаха на ней была порвана, лицо
покрыто синяками. Селяне что-то кричали, каждый свое, - не разобрать было, в
чем дело. Одно ясно - жертву свою они ненавидели люто.
- Эй, что тут у вас приключилось? - крикнул Владигор, подъезжая.
Все обернулись к нему, крики и говор разом смолкли - люди смотрели
настороженно. Кто его знает, зачем пожаловал одинокий конник с длинным мечом
на боку и в кольчуге. Заметили и кровь у него на правом рукаве - так ведь
волчья кровь от человечьей неотличима.
Вперед выступил старик с круглым румяным лицом, в шапке, отороченной
лисьим мехом. Пояс, обтягивающий дородный живот, был шит золотой нитью, а в
руке старик держал резной посох, чтобы ни у кого не вызывало сомнения -
перед ним старейшина.
"На сожжение как на праздник принарядился", - неприязненно подумал о
нем Владигор.
- Ведьма она, господин, - сказал старейшина, низко кланяясь. - Чужая,
прибилась к нам весной. Мы к ней со всею душой, а она нам злом отплатила.
Душа у нее черная...
- Какое же зло она вам учинила, люди добрые? - спросил Владигор,
разглядывая колдунью.
Женщина была молода и красива. Она заметила интерес к себе неведомо
откуда взявшегося конного и попыталась ему улыбнуться. Подивился Владигор ее