"Федор Федорович Кнорре. Одна жизнь" - читать интересную книгу автора

очень маленькими огородными грядками. Из большого деревянного ушата с
водой, до половины врытого в землю, вывалилась толстая утка и с кряканьем
заковыляла по дорожке им навстречу.
- Несчастное создание, бедная малютка, тебя забросили, тебя не кормят,
это жестоко, но не будь такой назойливой, скотина, не лезь под ноги, - на
ходу говорила старушка, отталкивая утку острым носком сморщенной туфли. -
Вы знаете, как это происходит? Старая культура приходит в упадок,
костенеет, вырождается, и тогда на смену являются варвары, не обижайтесь,
это не обидно, люди с новой кровью и идеями, сильные, жизнеспособные. И они
побеждают, всегда, в любом учебнике истории это написано. И тогда наступает
период легкого варварства, все зарастает лопухами. Кажется, что старая
культура погибла безвозвратно, но оказывается - ничего подобного, наоборот,
культура получает новый толчок к развитию и поднимается на новую ступень...
Так и теперь будет. Меня огорчает этот период лопухов, так не хотелось бы,
чтобы все зарастало. Но лопухи неизбежны, через них надо пройти, и тогда
будет все хорошо... Вот входите сюда, в переднюю... - И пропустила Лелю
впереди себя в дверь, откуда пахнуло сырыми после мытья крашеными полами.
В тесной столовой стояло пианино, а над круглым столом висела
керосиновая лампа с зеленым абажуром. В дешевой раме на стене Везувий
дымил, как паровоз, даже старые обои вокруг рамы, казалось, были закопчены
этим дымом.
Занавески были спущены, и в квартирке стоял безветренный, прохладный
сумрак, приятный после уличной жары, пыльного ветра и слепящего южного
солнца.
- Ужасно хлопотно держать утку. Денис ее выменял на базаре на шесть
крахмальных воротничков и пепельницу с фигурой Мефистофеля. Но она была
такой маленькой и жалкой, что нам пришлось ее выкармливать, а теперь она
уже стала своя, у нее есть имя - Уля, она к нам привязалась, и этому нет
конца, она очень прожорлива, а проживет десять лет, и нет никакого
выхода... А вот в этой комнатке у нас обитал Колзаков. Вот и его книги, вы
знаете, без него как-то тут опустело. Мне даже жаль, что я ему делала так
много замечаний. Знаете, я очень рада за Колзакова, что у него такая
знакомая. Он нам очень-очень много про вас говорил.
- Уж это просто смешно, - неловко поежилась Леля, - вы шутите,
наверное? Мы совсем друг друга мало знаем. Что он мог про меня говорить!
- Что именно? - Старушка наклонила голову набок, точно прислушиваясь к
тому, что кто-то ей шептал на ухо. - Вы хотите знать, что именно? Хорошо...
Он говорил... Знаете? Пожалуй, он немного говорил. - Она удивленно подняла
брови и пожала плечами. - Нет, знаете? Скорее даже мало. Но объясните мне,
почему же тогда у меня создалось такое впечатление? Это действительно
странно.
Вернувшийся со двора Денис загремел на кухне пустым тазиком, в котором
носил корм, и, отряхивая крошки с ладоней, заглянул в столовую.
- Денис, - сказала старушка, - ты помнишь, мы с тобой говорили, что у
нас по его словам, - она показала на открытую дверь в комнату Колзакова, -
у нас создалось какое-то приятное расположение к Леле. Правда? А ведь,
собственно, он, оказывается, почти ничего не говорил?
- Ну как же! Рассказывал, например, как вас прицепляли к поезду, -
припомнил Денис, обращаясь к Леле.
- Но он часто упоминал ваше имя в разговоре. И кажется, всякий раз