"Федор Федорович Кнорре. Одна жизнь" - читать интересную книгу автора

все это в первый раз в жизни. Потом он проглядел документы, спросил, нет ли
в вагоне кого посторонних, и, только убедившись, видимо, что все правильно,
нашел нужным наконец сказать:
- Сами понимаете, воинский эшелон. Надо знать, кого прицепляешь.
Дагмарова воскликнула, что это очень правильно, никто не в претензии,
наоборот, все вышло хорошо, даже приятно видеть, когда такой порядок...
Все стали, ободрившись, расспрашивать, когда их прицепят и скоро ли
пойдет поезд.
Леля в это время стояла в стороне от всех, держа наготове узенькую
бумажку с фиолетовым штампом и печатью, какие были у каждого актера.
- Я еще осталась непроверенная! - насмешливо проговорила она,
остановив командира, собравшегося было уходить.
- Ну давай, - нехотя сказал командир и взял бумажку.
Леля заметила, что его глаза вдруг точно запнулись, остановившись на
каком-то слове. Молча он протянул бумажку обратно и быстро отвернулся. С
удивлением глядя ему в спину, она увидела, что уши у него слегка
покраснели. "С чего он?" - подумала Леля и невольно перевела взгляд на
собственное удостоверение. Ага, вот оно что! Прочел: "актриса"... Ну что ж,
так ему и надо!
Через полчаса к вагону быстрым шагом, весело переговариваясь, подошла
команда красноармейцев во главе со стариком стрелочником. Солдаты облепили
вагон со всех сторон, с криком и смехом сдвинули его с места и покатили по
направлению к станции, куда им показывал стрелочник.
Вагон был прицеплен самым последним, в конце состава, и на ходу его
бросало и трясло вдвое больше обычного.
Снова мирно потрескивали щепки в чугунной печурке, и все, собравшись
вокруг нее, долго пили чай.
Леля выползла к чаю из своего закутка, как всегда, последней, с трудом
оторвавшись от книжки. Уже был заколот свирепый Тибальт и изгнан Ромео, уже
сама Джульетта, ужасаясь проснуться в склепе среди мертвых предков, после
всех колебаний и метаний приняла снотворный напиток и наутро около ее ложа
зарыдали родные, когда поезд со все замедляющимся стуком колес подошел к
станции и остановился. Леля поскорей отложила книжку, чтоб успеть
успокоиться, прежде чем показаться на глаза людям.
Неожиданно администратор труппы Маврикий вскочил с места, зашипел и
замахал руками: "Попрошу всех!.. Товарищи!.. Идет самый главный военком" -
и, бросившись к двери, самоотверженно выпал из вагона на землю, минуя
лесенку.
Непринужденно сочетая воинскую четкость с штатской развязностью, он
щелкнул каблуками, кинул руку под козырек и вслед за тем сорвал с головы
шляпу, поклонился широким жестом хлебосольного боярина.
Знакомый Леле угрюмый молодой командир довел до вагона военкома и
отошел в сторону.
Военком поздоровался со всеми и с любопытством заглянул в вагон.
- Значит, вы театр? - сказал он, продолжая с любопытством
осматриваться. - Очень удачно, что нам по дороге. Какие пьесы вы
собираетесь играть?
- Труппа сформирована под моим руководством, - торопливо спускаясь на
платформу по лесенке, заговорил режиссер Павлушин. - Мы считаемся при
Главполитпросвете, а там, вы знаете, засели консервативные элементы... у