"Федор Федорович Кнорре. Жена полковника " - читать интересную книгу автора

струю теплого воздуха ей на ноги и, еще не успев покончить со всем этим,
закричал адъютанту:
- Сеня, о чем ты думаешь? Почему отсутствует колбаса?
Адъютант быстро нагнулся и потянул из-за дивана увесистый кулечек,
стукнул твердой колбасой об стол и весело ответил:
- Колбаса присутствует, товарищ полковник.
- В таком случае почему же она, такая невежа, присутствует в
неразрезанном виде?
- Колбаса уже режется. Консервы открываются.
Шура, улыбаясь, переводила глаза с одного на другого. Ей очень
нравился лобастый полковник Канониров, мгновенно наполнивший своей кипучей
деятельностью всю комнату.
- Долго. Медленно. Вяло функционируете! Не знаю, что с вами делать,
лейтенант! - покрикивал полковник и тут же, показав Шуре глазом на
адъютанта, шепнул: - Вообще говоря, изумительный парень, знаете ли. Огонь.
Золото!.. Ну, опять заснули там, лейтенант?
Согрев около печки ноги, Шура ушла мыться в ванную комнату. Из крана в
белый фаянсовый умывальник полилась вода. Сперва холодная, потом
тепловатая, наконец почти горячая. Шура подставила застывшие руки по локоть
под горячую, тугую струю, медленно поворачивая их со вздохом наслаждения.
В комнате рядом звенели чайные стаканы, передвигались кресла и
непрерывно слышался напористо-добродушный голос полковника Канонирова,
забрасывавшего вопросами Шуриного мужа. В дверь из коридора постучали, и
Шура, все еще не в силах вынуть блаженно отдыхающие в теплой воде руки,
услышала в прихожей взволнованный голос Кастровского.
До нее сквозь шум бегущей воды донеслось:
- ...Полковник, дорогой мой... а где же она?..
Шура, задыхаясь от нетерпеливой радости, не успев вытереть руки,
локтем распахнула дверь из ванной, и Кастровский, обернувшись, швырнул на
пол чемодан, который нес в руке, и бросился обнимать Шуру.
Смеясь и гладя его по волосам, Шура все время почему-то повторяла:
"Ну, подожди, у меня же мокрые руки..." - и этими мокрыми руками гладила
его по голове, торопливо и крепко прижимая, как будто это она его
успокаивала.
Наконец Кастровский выпрямился:
- Прошу прощения... Дело в том, что мы ведь считали... мы должны были
считать, что Шурочка... да не все ли равно, что мы, дураки, считали...
извините, я с остальными даже поздороваться не успел...
Стол, аккуратно и бездарно симметрично, по-мужски накрытый, был уже
готов.
Чемодан, который притащил с собой Кастровский, был Шурин чемодан,
вывезенный им при эвакуации с некоторыми другими случайными и по большей
части не самыми нужными вещами.
Шура откинула крышку, и на нее пахнуло забытым домашним запахом. Она
стала на колени и начала осторожно перебирать своими потрескавшимися,
огрубевшими пальцами сложенные в чемодан прежние платья, слишком легкие и
яркие, чтобы хоть одно из них надеть на себя сейчас.
В конце концов она выбрала одно старенькое платьице, но, и в нем
чувствуя себя не совсем ловко, накинула сверху старый вязаный платок. Когда
она заняла приготовленное ей место во главе стола, полковник Канониров