"Деймон Найт. Сумерки людей" - читать интересную книгу авторасообразил, что уже и так слишком задержался. В лощине даже само время,
казалось, идет как-то по-иному. А может, оно вообще останавливается? Может, так и лежишь тут в безвременье, пока вдруг не очухиваешься с затекшими конечностями и пустым желудком? Тут Дик вспомнил, что ленча сегодня не предвидится - опять же по случаю банкета. Дик торопливо прошел по нижнему мостку и принялся карабкаться вверх по склону, направляясь к дому по той же узенькой тропке. Солнце уже поднялось высоко. Еще минут пятнадцать - и оно зальет яркими лучами всю лощину. Жаркий будет денек. Весь красный и запыхавшийся, Дик наконец добрался до кухонь. А там было совсем не продохнуть. Целая преисподняя, полная багровых носов, с которых то и дело падают крупные капли пота, забрызганных жиром передников, громогласных проклятий, гремящих тарелок и путающихся под ногами поварят. Дыхание перехватывало от божественных ароматов уток, гусей, фазанов, каплунов, голубей. А еще - от оленины, пирогов с мясом, целых поросят, ягнячьей грудинки. А еще - от сваренных на пару устриц, морских моллюсков, гигантских креветок, омаров, мягкопанцирных крабов. А еще - от трески, тунца, макрели, меч-рыбы, лосося. А еще - от компотов, пряных приправ, кисло-сладких соусов, сыров, пудингов. А еще - от хлебов, рулетов, бисквитов, печенья "детские палочки", пирогов, кексов больших и малых. Всюду мелькали сальные мордашки поварят, хлопали дверцы духовок, гремели тарелки. Все вопили на разные голоса. Казалось, еще чуть-чуть, и здесь начнется всеобщее помешательство. Вот на пол грохнулся стальной поднос, вот отчаянный звон бьющейся посуды - й тут же поросячий визг самого маленького поваренка, а взрослые повара спешат обрушить на него свой праведный гнев. Дик улучил цветы пахли исключительно раскаленным жиром). Потом - к прилавку, где на тарелках уже разложены элегантные ломтики сыров. Дик одной рукой ловко ухватил себе побольше сыру, другой сцапал кувшин с молоком - и был таков. То, что и молоко, и сыр были удвоячены, не имело для Дика ровным счетом никакого значения. Ведь он стащил еду с кухни, как свободный, а не выклянчил ее у Фоссума, как какой-нибудь срак. С аппетитом проглотив свой второй завтрак в беседке рядом с полем для игры в шары, Дик бросил объедки под ближайший куст и бодро зашагал по склону холма мимо павильона и теннисных кортов. Чуть ли не каждый шаг будил воспоминания. Почва, сорняки в укромных уголках, даже сам травяной покров ничуть не переменились за все эти годы. Все: и пейзаж, и запахи, и звуки - казалось родным и до боли знакомым. Дик помедлил на самом краю плаца, где маленький оружейник Блашфилд орал на взвод новобранцев: - Шаго-ом-арш! Ать-два, ать-два! Левой, левой! Эй, там, на правом фланге! Левой, левой! Левой, бараны! Солнечный свет играл на стволах учебных винтовок, неловкие ноги в зеленую полоску все поднимались и опускались. А вот Ремесленные Ряды, где раскаленный воздух, как всегда, поднимается от гончарных печей, а из невысоких прохладных сарайчиков, где работают сапожники и резчики по дереву, доносится прерывистый перестук. У одного из таких сарайчиков в пыли валялась дворняга, ожесточенно почесывая себя за ухом. Вот ритмичное "тум-тум, тум-тум!" из кузницы так умиротворяюще падает в безмолвие. Высоко над крышами столярных мастерских на опаленном молнией дубе завел свою песню дрозд. А Дик с замиранием сердца устремился к |
|
|