"Сергей Антонович Клычков. Князь мира (Роман) " - читать интересную книгу автора

Такой, надо сказать, пономарь, каких и действительно в старое даже время
было немного, а теперь и совсем не бывает.

* * * * *

Пономари по большей части с росту сморчки, с голосу сверчки, ни спереду
они, ни сбоку, куда ни зайди; самое же главное -- всегда как-то в годках,
будто для них и молодых лет бог не посылал, а так уж зарождались все
пономари с седой бородёнкой, с природной хроминкой в ногах, только бы с
колокольни не сверзиться да поздорову из церковной сторожки добраться до
храма.
Одним словом, никчемышный, убогий народ... хотя часто от убожества лечат
других, веснушки с девок снимают, а на болёные ноги ставят пиявки.
А тут...
Да, уж это действительно верно: был, был такой пономарь!
Метил он будто в попы, но к благословию был не прилежен, притвержен был
больше к матерному слову и к пьянству, хотя человечек был безобидный, только
через меру шумный и непокорный.
По слухам, изгнали его в своё время в захолустье за то, что в
непотребном виде, когда подавал во время торжественной службы в присутствии
большого начальства митрополиту кадило, на весь собор сначала громко икнул,
а потом, спохватившись, зло матюкнулся, хотя, конечно, осёкся на первом же
слове и закрыл рот рукавом.
Может даже, его бы и совсем лишили церковной стези, но по немалому
искусству в колокольных коленах и по большой охоте к звонарному делу сослали
как бы на испытание, почему он и выплыл у нас, как в самом в то время бедном
и отдалённом приходе: можно сказать, место было -- ни межи, ни просека, три
губернии соткнулись в одном болоте, почему ж говаривали в старину про наше
Чертухино, что слышно в нём, как сразу в трёх губерниях поют петухи!
Конечно, в нашей местности пономарю только и осталось, что без просыпу
пить с такой незадачи, а ведь голос-то какой был у человека!
Бывало, в городу, если случалось после перепоя апостола читать или
возглашать многие лета, так важные барыни в обморок падали!
Да и у нас в Чертухине тоже в куполе под крышей на высокой ноте,
отдаваясь, звенело железо.
К тому же и вид имел -- было на что поглядеть, кудри бороной не
расчешешь, рост -- рукой в нашей церкви доставал до потолка, ему, конечно,
прямая дорога куда-нибудь в кафедральный, поближе к именитым купцам, а тут
так всё сложилось, что закопали человека в глуши.
Мужикам же, конечно, обо всём дознаваться про пономаря мало было нужды,
что, дескать, это за человека им подсудобили, очень были довольны, потому
что перед ним был звонарёк так себе: не то к обедни звонют, не то муха в
немытое окно скубётся; тут же сами ноги тычутся в свежие лапти -- и не
хочешь, и некогда, да пойдёшь!
Потому касательно звонарного дела мужик в нём очень даже хорошо смысл
понимает, любит он, чтоб звонили погромче да поскладнее, так, чтобы звон за
звоном колесом катился, чтобы из-за леса по росе за десять вёрст ему было
слышно соседний приход.
У мужика дух сонливый, потому и любит он звон!
Любит, любит мужик колокола на колокольне -- и, право же, в этой его