"Виктор Колупаев, Юрий Марушкин. Безвременье " - читать интересную книгу автора

столь опасные дебри на целых 50 километров?
Он утверждает, что там, где кончаются хаотические переплетения стальных
конструкций, шумит листьями последняя сохранившаяся на Земле березовая роща:
там, будто бы, создались особые условия, и она дожила до наших дней. Я видел
пяток берез в гдоме-оранжерее и не понимаю, отчего тут можно прийти в
восторг. Но чтобы целая роща вне системы? А папоротниковый лес с динозаврами
вам не угодно, уважаемый Пров? Нуте-ка, осмельтесь заявить, что на Земле
сохранился папоротниковый лес? То-то... Вместо того, чтобы поехать в
гдом-курорт с настоящим озером или в гдом-спорткомплекс и отдыхать себе на
здоровье, вы приглашаете меня в изнурительный многодневный поход в скафе по
завалам старой техники. Не скрою, я любитель черметных прогулок. Машины
прошлого для меня до сих пор полны жизни и сохраняют тепло рук их
создателей. Среди них встречаются уникальные экземпляры, разгадать
назначение других не так просто. Одна из таких особей - мотоцикл БМВ в
полной исправности - украшает мой кварсек и, клянусь, доставляет мне большее
эстетическое наслаждение, чем мадонна Рафаэля, якобы знаменитое полотно
древности. А если бы мне изготовили хоть литр бензина, я мог бы услышать,
как стучит его мотор. Но об этом можно только мечтать.
Да, интересно проследить за ходом мысли бывшего конструктора,
воплощенной в металле, насладиться красотой ее решения, или, напротив,
увидеть ее изъяны. Механика для нас, почти уже выродившаяся, стала для
многих увлекательной игрой ума, на изобретение которой предки затратили
столетия упорного труда. И вот, зная эту мою слабость, уважаемый Пров, вы
призываете меня к новым открытиям, попутно собираясь открыть вашу березовую
рощу. Но забываете, что это уже отнюдь не прогулка и не игра. Однако
отпустить вас в опасную дорогу и не быть с вами рядом, когда жестокое
разочарование постигнет вас, мне не позволяет совесть. И потому я согласен,
Пров.
"Экий ты интеллигент толстокожий, дружище мой Мар, пребывающий в вечной
нерешительности. Все бы ты думал, да гадал, да прикидывал так и сяк о пользе
дела, пока не клюнет тебя жареный петух. Ты явно не из тех смельчаков,
которые когда-то пересекали на утлых лодчонках океан, загибались в знойных
пустынях, замерзали во льдах, и мою затею с березовой рощей считаешь,
конечно, идиотской. Не спорю, оставить гдом на три дня и удалиться от него
на 50 километров в наше время много сложнее, чем смотаться на Луну или Марс;
именно поэтому романтика космоса для меня мертва, пусть ею тешатся роботы
или люди, превратившиеся в роботов, а мне бы увидеть сущие пустяки -
березовую рощу. Но если отблеск грани старой машины способен вызвать в твоем
сердце вспышку тепла, подобную вспышке в цилиндре, оживлявшей двигатель, ты
не так уж далек от истины, я верю в это. Ведь ты любишь именно старые
машины, Мар. Они были чем-то похожи на нас, своих создателей. Каждая имела
свое лицо, встречались среди них и красавцы и преотвратительнейшие уроды,
как, например, экскаватор с лапой-клешней или кран-паук, а нынешние тебе не
нравятся, я знаю - нет, не нравятся. И я могу сказать, почему. Они
превратились в сложнейшие безликие комплексы, функциональное назначение
которых для глаза малопонятно и неуловимо. Сначала мы принесли им в жертву
природу, теперь они покидают нас, обретая все большую самостоятельность.
С чем же мы останемся? Я живу старыми фильмами о великом празднике
Земли и еще снами, в которых я - человек прошлого, а проснувшись, испытываю
чудовищную боль возвращения к действительности. Можешь ли ты понять после