"Виктор Колупаев, Юрий Марушкин. Безвременье " - читать интересную книгу автора

Звук пропал, и я подумал, что сказочная жар-птица улетела безвозвратно,
но, к счастью, площадной голос заявил снова:
О, верьте мне, верьте, так бывает!
Мы вырвались вместе к кромке дня.
И чувствую телом - она умирает,
она умирает, чтоб выжил я!
Пусть паром спина моя клубится...
До крови впилась... ремня...
Песня оборвалась, и на этот раз окончательно. Даже шипение
прекратилось. Я первым пришел в себя.
- Ну, что скажешь?! - восторженно воскликнул я. - "Она умирает, чтоб
выжил я". Каково? Как он тебя!
Пров несколько минут мрачно молчал, потом бросил бесполезный теперь
магнитофон внутрь цистерны и вдруг, ухватившись за края люка, заорал туда
так, что я оторопел:
Рано ударили вы в литавры.
Слушай, Володя, Прова - меня!
Здесь успокоились ваши кентавры,
здесь обретутся от нашего дня.
И, словно поставив точку, захлопнул люк.
Тона Чермета уже менялись на багрово-красные, а мы, порядком измотанные
и голодные, еще продолжали свой путь.
Небольшой катерок речного класса стоял ровно на киле, как живой, в
лучах предзакатного солнца, и мы, не сговариваясь, повернули к нему.
Когда-то он был покрашен белой краской, и в носовой части еще
просматривались буквы.
- "Пров...Пров..." - задумчиво пытался я восстановить облупившуюся
надпись.
- "Проводник" - устроит? - сказал Пров и поднялся в рубку. - Ну что ты
будешь делать, вот кажется мне, что ходил я на этой посудине и все тут! Даже
эта зарубка на рукоятке штурвала знакома. Но долой лунный дым грез! Вся
власть осязаемому реализму! Поищи-ка там в кубрике чего-нибудь подложить под
бока, да и заночуем.
Пара хорошо сохранившихся пеноуретановых матов, снятые на время
шарошлемы и проглоченные галеты "Гея" с приятным гастрономическим вкусом
привели меня в благодушное настроение.
- Пожалуй, поверю в твою рощу. Дышится легче, чем в скафе.
- Это потому, что ты вдыхаешь аромат свободы, - пошутил Пров.
- А макушка нашего гдома еще видна. Скажи, разве не красив он в
разливах лазерных вспышек связи?
- Да пошел он к дьяволу с этой красотой! Что ты видишь из своего окна?
- Соседний гдом за сто километров.
- Правильно. И я его вижу. Зимой и летом, в дождь и в снег, на закате и
на восходе, из года в год я вижу эту километровую трубу. Меняется небо,
набегают и уходят облака, но гдом торчит неизменно, точно столб посреди
пустыни! Ведь это невыносимо!
- Но ведь и звезды тоже не меняются, они всегда одни и те же. За всю
твою жизнь они не сдвинулись на нашем небосклоне и на миллиметр. Они что,
тоже тебе надоели?
Пров засопел, не зная что ответить.