"Виктор Колупаев, Юрий Марушкин. Безвременье " - читать интересную книгу автора

мотора!
В багажник я проникнуть не смог. Просунувшись наполовину в
деформированную дверь, я пошарил под креслами, заглянул в перчаточный ящик,
но ничего существенного не обнаружил; с удовольствием бы снял руль с
эмблемой, да нет подходящего инструмента. Вылезая обратно, я зацепился за
спинку сиденья, и истлевшая материя осыпалась прахом; на пол, тихонько
стукнув, упал пластиковый пакет: от первого прикосновения неизвестный
материал рассыпался на кусочки, оставив на моей ладони новехонький, точно с
завода, миниатюрный электронный блок.
- Ну, что там, Мар? - крикнул Пров.
- Да есть тут небольшой подарок. Ты угадал.
- Интуиция. А кроме того, я всегда выполняю свои обещания.
Более осторожный спуск в обход, и мы стоим рядом, разглядывая первую
добычу.
- Все ясно, - сказал Пров. - Магнитофон старой конструкции.
- Может, еще и работает?
- Не исключено, если подать напряжение от батареи фонаря. Но! - Он
многозначительно поднял палец. - Прослушать кассету удастся
один-единственный раз.
- Тогда не надо. Лучше проиграю в гдоме.
- Не донесешь. Запись исчезнет полностью. Это я гарантирую. Играть, так
сейчас же, немедленно.
- Что ж, попробуем.
Пров достал отвертку и безжалостно выломал крепление первой бобышки,
подсоединил провода к фонарю.
- Боюсь, внутреннего пространства не хватит - пленка будет попросту
осыпаться внутрь кассеты. Ну, рискуем?
Он поставил блок на край открытого люка цистерны (усилитель!) и нажал
кнопку пуска. Послышались шорохи и шипение, несомненно, означавшие, что
пленка пошла. Мы замерли в ожидании. Потом раздался голос, от которого я
окаменел, - это был хриплый, приглушенный голос Прова:
Мы слилися вместе - я и машина, [1]
мы силились с места прорваться сквозь ночь;
и вот все едино - колеса и шины,
и нервы гудят, и сомнения прочь!
И намертво руки в баранку врастают,
ты - часть меня, жизнью со мною живешь.
Тебе тоже страшно, я знаю, я знаю,
Но вывезешь, вывезешь, не подведешь!
Я глянул на Прова. Ни один мускул на лице его не дрогнул. Человек
всегда слышит свой голос как бы изнутри и в записи может его не опознать.
Неизвестный глашатай продолжал
Как ломит от боли суставы кардана,
как воет от ужаса хор шестерен!
И фары за ветви хватаются пьяно,
а сбоку, за ветром, звон похорон...
Это неправда: машина, чтоб ездить.
Не надо мне врать - она, мол, мертва.
Мы собраны вместе в одном созвездьи,
мы поняли оба, что...