"В.Климов (состав.). У нас на Иньве (Легенды, рассказы и повести коми-пермяцких писателей)" - читать интересную книгу автора

- Ну вот и хорошо, вот и хорошо, Сырчик, - обрадовался Степанко. -
Сейчас я поведу тебя к самому логу. Там трава мягкая, сочная. Там должен и
ручей быть. Чего еще надо?
На дне оврага действительно журчал неширокий ручей. И трава между
кустами росла сочная, по пояс человеку. Но эта трава болотная, для лошадей
малосытная. Надо нарвать клеверу. Клевер - это для всех животных наилучшая
трава. Нынче зимой, когда Степанко работал в лесу, лошадям не давали ни
грамма овса, а они знай себе возили и возили с утра до позднего вечера
тяжелые лесины. А почему? Да только потому, что вдоволь давали добротного
клеверного сена. И весной, во время сева, лошадей тоже подкармливали
запаренным клевером. А то бы, хоть убей, не вспахали ни одного гектара.
Клеверное поле было рядом, и Степанко за малую пору нарвал порядочную
ношу, приволок в овраг, бросил под ноги Сырчику. Лошадь снова мотнула
головой, точно опять сказала хозяину спасибо.
Сырчику хорошо. Еда вот она, под ногами.
А что делать самому, когда хочется чего-то пожевать и нет у тебя
черствой корочки? Последний кусочек хлеба Степанко умял еще вчера. Сегодня
с утра во рту не было ни крошки. И конечно, в животе давно играла
настоящая музыка. Там беспрерывно что-то ныло, что-то дребезжало и урчало.
"Пожалуй, действительно хапну гороху. Не выдержу..." - подумал паренек.
- Не надо думать о еде, к черту! - громко сказал он.
Надо думать о хорошем, о светлом, тогда и есть расхочется.
О чем таком светлом? Что радостного было в жизни Степанка?
Оказывается, было. Вспомнились довоенные летние вечера, шумные да
веселые. Бывало, выйдут за околицу парни и девчата, заведут хоровод и ну
же распевать песни. На околице они поют, а в лесу, под Журавкиной горой,
другие парни да девчата разливаются - эхо так и гудит волнами, откликается
озорно, дразня поющих.
Незадолго до войны Степанко тоже начал выходить на гулянки. Выходил,
признаться, не своей волей - девчата заманивали. Тогда мал был Степанко,
худенький такой да угловатый, а на гармошке лучше его в Лобане играть мало
кто умел. Еще в школе научился играть частушки, после как-то незаметно,
вроде бы мимоходом, стал играть песни. И как вечер, так и бегут к нему
девчата, известные в округе мастерицы попеть да поплясать. А Степанку
что - приглашают, так надо идти. Выйдут за деревню с гармошкой, сначала
свою любимую поиграет, "Как родная меня мать провожала", а там и за новые
песни примется. И загорается за Лобаном, на зеленом пригорке, настоящий
праздник.
...Вспомнилось все это Степанку, вроде бы легче стало. А есть не
расхотелось. Наоборот, еще сильнее засосало под ложечкой. В голове
непонятный гул, вискам больно.
Тишина вокруг. Только Сырчик, переморенный и усталый, хрумкал клевер.
Он ел сначала беззвучно, будто одними губами, затем вдруг громко зафыркал,
а чуть погодя стал изо всех сил обхлестывать бока хвостом. Это хорошо.
Степанко любовно похлопал коня по высохшему крупу, с телеги взял котелок и
спустился к ручью. Что бы там ни было, а надо зачерпнуть воды, развести
костер и вскипятить хотя бы чай. "Вот нарву себе побольше клеверных
куколок, запарю в котелке и слопаю. А что? Клевер - это белок. Насолю - и
съем", - думал он. И еще он подумал о том, что горох тяжело везти, лучше
бы камни, что ли. Или, скажем, чурки березовые...