"В.Климов. Караванный бунт (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

куреня пять верст, а по утрам и вечерам теперь наст, по нему лыко быстро
протаптывается.
- Поспал бы еще, - сказала жена.
- Спи, коли спится, - отозвался Логвин. - А я не хочу...
Плетет Логвин лапоть, постукивает кочедыком, а думы у него в голове
тяжелые, безысходные.
Уже три недели прошло, как объявили волю, но в жизни мужиков ничего
не переменилось, все осталось по-старому. Вчера староста опять требовал с
Логвина казенных податей, и оброчные работы, говорил, надо выполнять. Да
разве Логвин не работает? Всю зиму не выходит из лесу, и непонятно, почему
всегда в долгах. Наверное, прав Тимофей: писарь записывает не все, что
заработано. Тут еще жена больная еле управляется по дому, неизвестно,
когда поправится, когда сможет помогать ему. И в караван могут угнать.
Ничего не поделаешь - Логвин недоимщик.
Однажды какой-то человек, которого Логвин возил в Усолье, сказал ему,
что человек, мол, создан для счастья. А у Логвина в избе счастье и не
ночевало. Счастье - это земля, лошадь, телега, хлеб. Ничего этого у
Логвина нет: земля барская, лошадь чужая и хлеб не свой. Рожь еще не
поспеет, а ему уже напоминают: не забудь отдать за семена, за лошадь, за
землю. Из четырех суслонов три приходится отдавать, поп не может без хлеба
жить, приказчик не может, графья и подавно. А Логвин и без хлеба
обойдется, он лебедой, пиканом, осиновой корой, как заяц, будет сыт.
В окно постучали.
- Чего там?
- Сход собирают Тимофей Петров и другие посадские, - сказал сосед.
Логвин надел зипун и вышел из избы. Всю дорогу молчали, каждый думал
о своем.
На краю села стояла старая изба с маленьким, в одно бревно, оконцем.
Изба казалась хмурой и зловещей, как нищая кривая старуха Малюш. В этой
избе жил дед Ондру. В юности Логвин часто бывал у него, вечерами любил
слушать песни Ондру о богатыре Кудым-Оше, который добыл для своего народа
хлеб и железо, или рассказы про атамана Пугача, который разогнал бар и дал
крестьянам волю и землю. Давно это было. Но добро и зло всегда вместе
ходят, как два лаптя, как день и ночь. Снова наступили тяжелые времена, и
снова лишились пермяки воли, своих земель и лесов.
Возле земской избы уже толпился народ. Сторож в тулупе стоял у ворот
и говорил:
- Не велено мне, добрые люди, никого пускать. Если пущу, меня самого
засекут.
- Зови приказчика! - требовали мужики.
- Сейчас он придет, за ним уже послали.
Прибежал молодой писарь, объявил:
- Сию минуту будут.
Из-за угла появился приказчик. Он был в черной шубе, в белых с
красными узорами пимах, в меховой шапке. Приказчик подошел к воротам,
повернулся к народу, спросил:
- Это ты, Тимошка, опять народ мутишь? Спина у тебя зачесалась?
- Спина - нет, - ответил Тимофей, - а руки чешутся.
- Вы обманули мир! - крикнул какой-то мужик. - Не государеву волю
объявили, а свою. Давайте нам государеву грамоту!