"Николай Климонтович. Конец Арбата (Повесть)" - читать интересную книгу автора

высоты и толщины елок, и я, чем лазить по лесопосадкам, заполнял
соответствующие страницы тетради за полчаса. Уверен, что благодаря этим
"измерениям" чья-нибудь защита диссертации на соискание степени
кандидата биологических наук прошла вполне гладко... По песчаным осыпям,
покрытым кой-где сгоревшей за лето полынью, огибая редкие здесь скалы, мы с
хохотом скатывались к морю, на дикий пляж, в нескольких километрах от
города, плескались нагишом все вместе, а потом занимались любовью - одна
пара по одну сторону какого-нибудь валуна, другая по другую. Именно в один
из таких, полных солнца, безделья и неги дней Шурка как-то разом помрачнел
и, когда я принялся его теребить, процедил сквозь зубы:
- Ох, и надоели же мне б...!

25

Наших ли бесхитростных подруг он имел в виду; или томок, клавок, танек
и регин, что оставил в Москве; или пьяных шкур, что согревали в
забайкальские холода солдат-стройбатовцев. Так или иначе тогда я не придал
этой Шуркиной реплике значения, пропустил мимо ушей, списав на его дурное
расположение духа. Тем более что так же легко, как проблему жилья, мы решили
вопросы питья и закуски, ведь деньги, вырученные за трехлитровые банки, у
нас давно кончились, а есть хотелось. Оказалось, что наши домики стоят
поблизости от молокозавода, пекарни и маленькой кондитерской фабрики. Рано
утром один из нас шел в пролом в заборе молокозавода и выпрашивал у тетки,
стоявшей на конвейере, пару литровых бутылок свежайшего молока, другой тем
временем нес из пекарни чудный ароматный хлеб, какие-нибудь некондиционные
батоны и булки. Но этим наш рацион не ограничивался. Мы оставляли наших
девиц исполнять роль лаборанток опытной станции, благо оформлены на работу
были только два человека; и было уморительно видеть, как, злобненько зыркая
на нас невыспавшимся глазом, центровая Манька Бородина тащила рейсшину
длинней ее роста, а следом деловито ковыляла длинноносая спекулянтка Ольга с
тетрадкой под мышкой и штангенциркулем; в их задачу входило доехать до
посадок, дождаться, пока шофер автобуса уберется восвояси,- он же не спешил
и, пользуясь нашим отсутствием, все пытался за девками приударить, пока
Манька не покрыла как-то его таким матом, какого он, боюсь, в жизни не
слышал из девичьих уст,- а там тащить рейсшину обратно, причем задами, чтоб
никто из работников станции не дай бог их не увидел. Мы же с Шуркой тем
временем трудились в качестве грузчиков на кондитерской фабрике. Здесь
выпускали три вида продукции: повидло из гнилых яблок, шоколадный вафельный
торт "Сюрприз" и лимонад. Ближе других мы сошлись с мужиками из бондарного
цеха - в бочки на фабрике грузили повидло. Рабочий день здесь начинался так:
один из бондарей брал пустой чайник и отправлялся за завтраком - на всех;
сначала он шел в цех "сюрпризов", где беспрерывно конвейер тянул вафельную
ленту метровой ширины, которую баба-работница, ловко орудуя здоровенной
кистью, наподобие малярной, густо намазывала некой массой, именуемой в
здешнем обиходе шоколадом, отламывал об колено кусок метр на метра полтора и
шел дальше, в цех лимонадный; здесь ему наливали в чайник эссенции, и все
это он тащил товарищам. Эссенцию разливали по стаканам. Это была
приторно-сладкая спиртовая гадость крепостью градусов семьдесят, которую
миллилитрами добавляли в то, что здесь именовалось лимонадом, и после
употребления которой стаканами от тебя дня три этим самым лимонадом разило