"Григорий Климов. Песнь победителя " - читать интересную книгу автора

и рассматриваем Ваш случай".
После такого предисловия полковник переходит к деталям: "Для чего Вы,
окончив Индустриальный Институт, занимались ещё иностранными языками?" "Я
считал эти знания необходимыми для инженера"...
"Да, но за каким чёртом Вы ещё кончали..." - он смотрит по бумагам, -
"Первый Московский Институт Иностранных Языков, да к тому же Педагогический?
Что Вам - должность инженера не нравилась?" Полковник очень хорошо
разбирается в тонкостях движения интересов и профессий современного
советского общества. Благодаря сравнительной легкости получения высшего
технического образования, в годы моей учебы в технические ВУЗы попадало
значительное количество бросового материала.
Столкнувшись с практической работой и не получив морального и
экономического удовлетворения, они засовывали дипломы подальше в сундук и
пускались на поиски более хлебной или менее ответственной профессии.
Это выяснялось исключительно частыми арестами среди инженеров за
малейшие технические ошибки и сравнительно низкой оплатой рядовых инженеров.
Многие женщины, получив высшее образование, предпочитали выходить замуж и
возиться у печки, чем работать ветеринарами и агрономами. Конечно, если это
допускала зарплата супруга. Если нет - снова кидались на поиски.
Так и метались люди с дипломами из угла в угол советской страны.
Государство отвечает на это соответствующими мерами - закреплением молодого
специалиста на пять лет за одним производством без права самовольного
перехода и тюремным заключением за нарушение этого закона.
"А откуда Вы знали языки?" - продолжает полковник. - У Вас что - бонны
или гувернантки были?" Допрос как в НКВД! В годы моего детства иметь
гувернантку это означало, по тогдашней классификации, принадлежность к
"бывшим людям". В настоящее время слово "гувернантка" не является столь
компрометирующим - в Москве можно видеть по паркам массу детей кремлёвской
знати в сопровождении гувернанток, разговаривающих с малышами по-французски
или английски. Спихнув и обругав старую знать, знать новая скоро пошла по
тому же пути.
"Я учил языки параллельно в порядке экстерната. Позже я сдал экзамены
за последний курс и Госэкзамены в Московском Институте", - отвечаю я.
"Ага, так Вы учились сразу в двух Институтах. Значит Вы усидчивый
человек..." - заключает полковник и задумчиво трёт свою бритую голову, как
будто ему пришла какая-то новая мысль.
Не знаю, зачем я, собственно взялся за языки. У каждого из студентов
было какое-либо любимое занятие - один изобретает перпетууммобиле или пилит
на скрипке, другой блистает на футбольном поле и сидит по два года на каждом
курсе, третий увлекается фото, радио или ещё чем-либо.
Иностранный язык был для студентов самым коварным предметом. Некоторые
перед защитой дипломного проекта имели "хвосты" по языку за пять лет назад.
Я же тайком от окружающих, - чтобы не смеялись, - занимался иностранными
языками.
В городской библиотеке был огромный неразработанный архив на
иностранных языках. Разбирать и подвергать его цензуре было некому, а без
проверки пустить в обращение не разрешали. Вскоре я получил доступ к этим
архивам и там мне открылся новый мир, недоступный для других. Это давало
чувство удовлетворения.
Языки я знал далеко не блестяще, но в советских условиях даже это было