"Григорий Климов. Песнь победителя " - читать интересную книгу автора

заведения никто из новичков толком не знает.
Поболтав с офицером-летчиком, слушателем Военно-Воздушной Академии
имени Жуковского, который, пользуясь какими-то сильными связями, пытается
добиться своего перевода с III-го курса Академии на первый курс загадочного
пансиона я убеждаюсь, что место это действительно привилегированное.
В продолжение последующих дней я заполняю многочисленные анкеты,
щупающие моё прошлое до десятого колена и вопрошающие нет ли у меня
родственников или знакомых заграницей, нет ли у меня родственников на
"территориях, временно оккупированных гитлеровскими захватчиками", не
принадлежал ли я к антипартийным группировкам или не собирался ли я им
сочувствовать, не сомневался ли я в правильности линии Партии.
Вопросов, интересующихся моими возможными отрицательными сторонами,
гораздо больше, чем вопросов о положительных качествах, доступных человеку.
Все эти анкеты я уже привез в запечатанном пакете из Ленинграда, но тут мне
дают их заполнять снова.
Я помню скандал с анкетой, которую заполнил для институтского
Спецотдела один из моих бывших товарищей - студентов. На вопрос о дате
рождения он ответил: - "1918 год". На последующий вопрос: "Чем Вы занимались
в момент революции в 1917 году?", он четко написал - "Был на подпольной
работе". По этому поводу его несколько раз вызывали на собеседование в НКВД.
Несколько дней я сдавал экзамен по немецкому и английскому языкам. Не
выдержавших языковые экзамены, сразу отстраняли от дальнейших экзаменов и
отчисляли обратно по прежнему месту службы. Исключение составляли
щеголеватые "блатыри" с сильными рекомендациями.
Все они поступали на 1-ый курс и для них были послабленные требования.
Остальная же масса строго сортировалась, исходя из условий зачисления, в
случае солидных знаний на старшие курсы, или в противном случае, отчисления.
После анкетного чистилища в форме Мандатной Комиссии и языковой
проверки в порядке важности следовали экзамены по Марксизму-Ленинизму. К
двадцати шести годам я успел выдержать по этому предмету с полдюжины
нормальных и три Государственных экзамена.
В гражданских институтах, где студенты были довольно либеральными,
вместо "марксизм-ленинизм" можно было часто слышать выражение
"марксизм-онанизм".
Затем следовали уже совсем пустяковые с классовой точки зрения экзамены
по философии и диамату, всеобщей истории и истории военного искусства,
русскому языку и экономической географии.
Все эти процедуры я проделывал довольно безразлично. Неизвестно когда
война кончится, но, во всяком случае, она уже перешла критическую точку и
идёт к концу. Моя цель - после окончания войны как можно скорее избавиться
от военной формы.
С другой стороны, это училище могло задержать, если вообще не приковать
меня к Армии. Для большинства молодёжи училище было средством для получения
определённой профессии, которая могла бы кормить их после войны. Меня этот
вопрос мало интересовал. Но Армия есть Армия, здесь царит приказ и если
приказано, то нужно повиноваться.
Стоит ясное, жаркое лето. "На Москва-реке застыли караваны барж,
гружёных лесом - всю войну Москва отапливается исключительно дровами, даже
паровозы ходят на дровах. Кругом как-то слишком тихо и спокойно.
Единственное развлечение доставляют комендантские патрули, проверяющие