"Александр Климов. Сад Гесперид (Фантастический рассказ) (Искатель N 2 1985)" - читать интересную книгу автора

менее причудливых изломах радиодеталей. Сияли многие известные металлы и
сплавы, прикрытые "прической" из переплетения проводов. Сверху, как гриб из
травы, высовывалась ядовито-красная искусственная почка, а завершала картину
первозданного хаоса остронаправленная антенна, торчащая из "Моны Лизы", как
гвоздь из стены.
Я присел на кровать и в благодатной расслабленности стал рассматривать
скульптуру. Неожиданно у меня возникла мысль: а что, если "Мону Лизу"
подключить к сети?..
Сначала ничего не произошло. Я хотел было закончить нелепый эксперимент
и выдернуть вилку из розетки, как почувствовал, что в воздухе запахло
озоном, раздалось пощелкивание, что-то задрожало и лампочки засветились,
сперва тускло, а затем все ярче и ярче. Стрелки приборов запрыгали, а на
осциллографе появилась подрагивающая кривая. Сейчас "Мона Лиза" была
действительно хороша: разноцветный свет ламп, озорные танцы стрелок
индикаторов, короткие перебежки цифр на дисплее блока самонаведения
придавали "скульптуре" что-то неземное. Тихое ритмичное потрескивание
убаюкивало, и я как в полусне смотрел на ожившую скульптуру.
Постепенно треск усилился. Экран осциллографа запестрел хаосом линий,
бликов и пятен. Звуки были не очень громкие, но чрезвычайно раздражающие. Я
осторожно постучал набалдашником дедовской палки, случайно подвернувшейся
мне под руку, по блоку самонаведения. Треск не пропал. Казалось, эти
лишенные гармонии звуки в состоянии за короткий срок лишить человека разума.
Я обошел вокруг скульптуры. Как уже говорилось, "Мона Лиза" была иссечена
трещинами и провалами, а одна трещина получилась даже сквозной. В нее
свободно проходила моя рука. Сейчас в этой дыре крутился и прыгал шарик
размером с теннисный мяч. Он напоминал даже не твердое тело, а скорее
большую каплю расплавленного тяжелого металла. Шарик быстро вращался,
дергался и, казалось, вот-вот разлетится мелкими блестящими брызгами.
Насколько я помнил, при монтаже такая деталь мне не встречалась и,
следовательно, в "Моне Лизе" присутствовать не могла.
Шарик запрыгал быстрее, и соответственно усилился треск. С мрачной
решимостью я поднял палку деда и двинулся к скульптуре. Мне показалось, что
это один из мячиков негритенка, который тот успел засунуть в "Мону Лизу",
пока я ходил за сигаретами, поэтому я и решил попросту вытолкнуть игрушку
палкой. Я сунул палку в отверстие. Трость почти до набалдашника ушла в
провал, но ни ее конец ни шарик так и не появились из выхода трещины Я
ничего не понимал! Судя по длине палки, из отверстия уже должен был
выкатиться мячик, и просто обязаны были торчать фута полтора самой трости.
Куда они подевались?! Я был так поражен, что даже не заметил тишины,
разлившейся вдруг в комнате. Я был уверен, что шарик, подобно ножу
мясорубки, давно искрошил в пыль окованную серебром палку.
Я вытащил трость из трещины и увидел что она абсолютно цела! Протер
глаза, помотал головой... Палка цела, и шар на месте. Только теперь он не
прыгал, а плавно вращался вокруг своей оси. Треск тоже не возобновлялся. В
изнеможении я упал на стул и закрыл глаза.
Из полуобморочного состояния меня вывело царапанье в дверь. Обычно
именно так Элиза просилась в комнату. Приняв, видимо, мое молчание за знак
согласия, она толкнула дверь и, мягко ступая, прошествовала к дивану.
Неуловимое движение - и Элиза взлетела на сиденье, уселась как раз напротив
антенны и принялась умываться. Я рассеянно наблюдал, как она лижет лапу и