"Михаил Клименко. Отчего бывает радуга (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

фиолетово-сиреневому, образованному крайними цветами солнечного спектра,
один из которых уходит в инфракрасную, а другой в ультрафиолетовую часть.
Загадочный тау-цвет был и не желтым, и не зеленым, и не синим, и не
красным. Просто какая-то чистая и светлая смесь всех цветов неизвестной
мне радуги.
На четвертый или пятый день я заметил, что во всем, что светилось
тау-цветом, я начал улавливать пусть и очень слабые оттенки естественных
цветов, как будто тот или иной живой объект был подсвечен невидимым
цветным фонарем или окутан легчайшей дымкой. Но моя радость была
преждевременной. В воскресенье вечером на пляже я, к ужасу своему, увидел
и понял, что это какие-то не те цвета. Что все это значило, пока что я
понятия не имел.
И вот вчера, когда начала спадать жара, на пляже появилась та девушка,
как золотисто-зеленое пламя под серым, безоблачным небом. Она была
единственным зеленовато-лимонным пятном среди тау-цветных деревьев,
множества того же цвета загорающих. Неторопливо шла с кем-то по серому,
рыхлому и глубокому песку, мимо скинутых одежд - черных, белых, серых с
черными полосками, серыми цветочками, белыми квадратиками...
Я как раз играл в волейбол - и остановился как вкопанный, когда вдруг
увидел этот золотисто-зеленый горящий силуэт. Проходя мимо, она совершенно
равнодушно, можно сказать, потрясающе равнодушно и в то же время как-то
пристально посмотрела на меня. Ничего не понимая, я глядел на нее. Стало
вдруг темней. Может быть, просто солнце зашло за облако... Нет, было
безоблачно. Я так и стоял с мячом в руках... Все, кто был в игре,
требовали мяч...
Кажется, она училась в седьмом классе, когда я учился в девятом. Как
она изменилась, повзрослела!..
Золотисто-зеленым в девушке было все: и лицо, и руки, и платье, и даже
сандалии. Чем дальше она уходила, тем больше менялся ее цвет. Скоро она
стала золотисто-лимонной и исчезла среди уходящих домой, среди деревьев...
Чем дольше я на нее глядел, тем темнее становилось вокруг, а этот самый
тау-цвет стал прозрачнее, как бы незаметней. После того как я увидел
светящуюся девушку, незнаемый цвет утратил то неопределенное значение,
которое меня тревожило и тяготило, и стал восприниматься как нейтральный
фон.
В моей цветослепоте все было непонятно. Я снова с беспокойством подумал
о своем здоровье: теперь меня меньше всего волновала сама аномалия
цветозрения - за этим скрывалось что-то поважней...
После отпуска я вышел на работу в среду, на второй день после того
происшествия в деревне. Три дня кое-как проработал, думал, все пройдет. Но
диковинная цветослепота не только не проходила, но приобретала все более
странные формы.
Цветотонировщиком я больше работать не мог. Поразительно: такой недуг
обрушивается именно на колориметриста-тонировщика, на человека, вся
трудовая деятельность которого связана с цветом! Колориметрист, который
различает лишь белое, черное и серое да еще какой-то тау-цвет, - в этом
было что-то трагикомическое.
Я ехал на фабрику, чтоб сегодня же, в понедельник, уволиться или
перейти на другую работу.
Наконец-то автобус останавливается. Здесь выходят почти все. Дальше еще