"Михаил Клименко. Отчего бывает радуга (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

- Ты сам меня, Костя, прости, но, когда передо мной извиняются, не
люблю! Не хочу унижать человека. Не люблю, когда человек унижается.
- Да какое это унижение, Демид Велимирович!
- Не надо! Пусть человек лучше в дальнейшем не ошибается. А то без
конца ошибаться да извиняться - это и конца всему не видно. В жизни
каждого человека, Костя, - назидательно, очень ласковым голосом заговорил
он, - бывают ошибки. И лучше всего, если одна...
Очень уж Ниготкову не нравилась вся эта ситуация, что я уловил в нем
какой-то там цвет... И он осторожно, аккуратно, как кобра, зондировал
нечто малопонятное ему. То заигрывал, то вроде бы дулся, лишь бы
разжалобить меня. Уж так ему хотелось, чтоб я раскаялся, во всем признался
и пообещал никогда-никогда больше не травмировать его. И он всеми силами
выговаривал на будущее, едва не выклянчивал у меня доброе расположение к
нему. Видно было, что теперь его больше всего волнует вопрос: "Как быть?..
Как же быть?" И что я о нем знаю?
Мы вышли из гулкого туннеля.
- И надо же!.. Вот несчастье-то какое: струну слышишь, а людей не
всех... - причитал он и шел, низко наклонив голову, то и дело впадая в
задумчивость, словно считал булыжники мостовой. - Такой молодой - и на
тебе, нервы! Вот ведь как... Цивилизация, как же! Пластмасса, хромосома
теперь у вас... Ну а я какого цвета, а?
- Да и вы тоже серый, Демид Велимирович. Для меня теперь все черное и
белое вокруг. Все бесцветное...
В настойчивом, будто бы праздном любопытстве Ниготкова сквозило
беспокойство, вызванное утренним инцидентом. Из-за меня могла открыться
какая-то тайна, в которой, как в скорлупе, Ниготков прятал свою вину...
Какую? Этого я не знал.
Я мог ему сказать правду, какого он цвета. Мог расписать все во всех
цветах, тонах и полутонах - ведь я знал, что такое цвет. Но с какой стати
я должен был отвечать на его вопросы? Утром я проявил такую
непосредственность и прямодушие! - и наломал дров. И до тех пор, решил я,
пока мне в этом странном цветовидении хоть что-либо не станет ясно, нельзя
бездумно разбрасываться оценками, бессмысленно спешить.
- А утром?.. - словно догадавшись о моих мыслях, прервал Ниготков наше
молчание. - Утром, говоришь, я как клякса чернильная был?
- Утром цвета еще путались у меня перед глазами, а с обеда все стало
белым и черным.
- Как снег и уголь?
- Да, примерно.
- Кто тебя знает... - вздохнул он. - Может, ты завтра, шалый, еще не то
устроишь, - и кисло улыбнулся. - Лечиться тебе, Костя, надо. Не затягивай
только болезнь. Профсоюз даст тебе путевку, отдохнешь на юге, нервишки
поправишь, а там и все цвета увидишь. Если нужны связи с медициной, скажи,
я помогу. Когда-то тоже врачевал. Правда, по ветеринарно-санитарной
части... Так насчет медицины помочь?
- Нет, спасибо, Демид Велимирович. Мне должны дать направление или в
какой-нибудь научно-исследовательский офтальмологический институт или в
Научно-исследовательский институт глазных болезней имени Гельмгольца.
- А, ну смотри. Вон вы куда замахнулись! Прощай, Костя. Не унывай
только. Если что, в любой час помогу. Но духом не падай!