"Лиза Клейпас. Приди ко мне, любовь " - читать интересную книгу автора

сложив руки на груди. Его лицо не выражало ничего, кроме скуки, но Люси не
сомневалась в том, что он не пропускал ни единого слова.
Ей было интересно узнать, зачем он ходит на эти встречи, ведь он был
на них единственным представителем Юга. По правде сказать, в Конкорде
изредка слышались сочувствующие суждения о Юге, особенно когда дело
касалось Реконструкции. Но Хит Рэйн. был чужаком, и все понимали это. Его
присутствие поначалу определенно мешало выступающим. Но южанин вел себя
достаточно благопристойно, и теперь уже никто не обращал на него внимания.
Он приходил, обменивался парой фраз с теми, кто осмеливался подойти к нему,
внимательно слушал лектора и уходил. Он вел себя как простой наблюдатель, у
которого и в помине не было военного опыта. Люси не могла его понять. Она
успокаивала себя лишь тем, что вряд ли кому-нибудь здесь понятно его
поведение.
- И тем, кто считает, что этот конфликт не должен рассматриваться как
противостояние абсолютно правых абсолютно не правым, - говорил Бронсон
Алькот, - я посоветую с холодной объективностью взглянуть на проблему
рабства. Даже сочувствие к тем, кто боролся за рабство, желание оправдать
их, должно рассматриваться как измена родине, как жесточайшее из
преступлений.
Люси, которая сотни раз слышала подобные рассуждения, с трудом
сдерживала зевоту. Она подняла руку ко рту, пытаясь скрыть зевок. Затем
снова посмотрела на Хита. Заметив, что он не сводит с нее своих голубых
глаз, Люси долго смотрела на него, и когда на его губах появилась едва
заметная улыбка, она не смогла удержаться и улыбнулась в ответ. А в это
время в дискуссию вступил мистер Эмерсон. Как всегда, он полностью завладел
вниманием слушателей:
- Мы не должны, да и не можем снисходительно относиться к южанам, если
хотим сохранить верность идеалам, за которые воевали. Нам нужно было идти
до конца, загнать их в угол и не заключать мира. Война не игра. Нельзя
жалеть противника, иначе как смотреть в глаза людям, которые защищали нас.
- Нельзя жалеть? - робко повторил Лукас Кэлдуэлл. - Но разве не мы
должны...
- На войне люди делаются чище и справедливее, они стряхивают с себя
бремя условностей и жалости, - решительно парировал Эмерсон. - В каком-то
смысле война даже полезна. Она помогает людям, в особенности молодым,
поверить в свою правоту, вот почему я всегда призывал молодых парней к
борьбе.
Неожиданно обманчиво мягкий голос возразил:
- Вы не правы, сэр. Война обкрадывает человека, она отнимает у него
самое главное: человечность. - Все повернулись в угол, где сидел Хит Рэйн.
Не меняя ленивой позы, как всегда улыбаясь краешком рта, с еще большей
мягкостью в голосе, он продолжал:
- Конечно, вам легко отправлять юнцов на войну, когда вы сами слишком
стары, чтобы держать в руках оружие, а ваш сын еще совсем ребенок. Легко
отправлять их в львиное логово, когда они безоговорочно верят вам.
Когда прошел первый шок, в гостиной поднялся шум. От волнения Люси
схватила передник и сжала его в руках. Она смотрела на Хита не отрывая
глаз. Ее охватили жалость и страх за него. Никто еще не осмеливался сказать
Эмерсону, одному из самых уважаемых жителей города, что он не прав. И никто
никогда бы не посмел назвать его трусом. "Что же ты натворил?" - молча