"Елена Клещенко. Салли и Ли" - читать интересную книгу автора

поверил! Я знал, что этого не может быть, что письмо лжет, и запрещал
себе думать об этом, проклятый кретин, твердил, что все к лучшему, а
теперь я ничего не узнаю. Никогда ничего... Так нет же, теперь я узнаю
все! Я разгадаю твою загадку, ты, рыжая кошка!

Помощник директора повел себя именно так, как это представлялось
Джереми: орал, топал ногами на служащих, проклинал себя и арендную
плату, принятую от маньяка Флинна. Но после того, как и в вечернем
выпуске не появилось сообщений о кровожадном хищнике на свободе, он
решил махнуть рукой на эту идиотскую историю. А несколько раньше, в час
отхода парижского экспресса, вокзальная публика глазела на седого
всклокоченного мужчину в грязном костюме и с одним маленьким саквояжем,
садящегося в первый класс.

В госпитале, конечно, уже не было старенького врача, который поил
Джереми абсентом, да и никого другого, кто помнил бы мадам Флинн, не
осталось. На него смотрели с участием и профессиональным интересом и
отнюдь не спешили делиться сведениями из архивной истории болезни.
Джереми был тих и кроток, в поезде он успел привести себя в порядок и
выглядел не умалишенным, а разве что несколько взвинченным. Он покорно
выпил мутноватой воды с мятным запахом, он раздал неимоверное количество
франковых бумажек разного достоинства, он клялся, что не имеет никаких
претензий к врачам и желает только одного - увидеть небо, в которое
смотрела его умирающая жена... Адрес лепрозория ему дали.

Коридор и комната несли на себе отпечаток подвижничества и падения.
Здесь и в самом деле работали подвижники и падшие - кто еще возьмется за
безрезультатную и отвратительную работу? Главный врач был подвижником.
Он был молод - годился Джереми если не в сыновья, то в племянники, -
черен и небрит, и говорил с южным акцентом. Смешно и неуместно здесь,
половина гласных выходила как "э": "Ведь это было зэдолго дэ меня..."
- Ведь это было задолго до меня, вы знаете, я тогда еще даже не был в
штате, я был студентом... А что вы хотите узнать?
Если он и был встревожен, то не за свою задницу, как прочие. Как бы
этот иностранец не нажаловался в Париже, да не сократились бы поставки
медикаментов...
- Я хочу узнать, как умерла моя жена. Мне известно, что ее смерть
была необычной. Предъявлять претензии я не собираюсь, сейчас это глупо,
и тем более - по отношению к вам. Я просто хочу знать. Всю правду.
- Верно. - Доктор не скрыл облегченного вздоха, но тут же снова
замялся. - Верно, вы должны знать... Разве что... - Он тоскливо глянул
на большой портрет Альберта Швейцера, с пониманием взирающего на
грубость и чистоту обстановки, но учитель не пожелал дать подсказки, и
ученик продолжил сам. - Я имею в виду, я мало чем смогу помочь. Те, кто
ухаживал за ней, давно уволены или ушли сами, наш персонал быстро
сменяется. Но мой предшественник рассказывал мне о мадам Флинн. Не
ручаюсь за достоверность, но могу пересказать. - (Джереми кивнул.) - Ее
все любили, она была храброй, веселой, такие пациентки у нас редкость.
Но вскоре стало происходить что-то странное. Ваша супруга приобрела
удивительное влияние на врачей. Мсье Ришар говорил, что это была не