"Елена Клещенко. Салли и Ли" - читать интересную книгу автора

Он был, черт подери, достаточно богат, чтобы содержать бесполезное
животное - старую львицу Суламиту, для друзей просто Салли. Который год
участие Салли в номерах ограничивалось возлежанием чуть в стороне от
основного действа. Ее походка потеряла пресловутую кошачью грацию,
задние лапы ступали враскоряку, как ласты тюленя. Она страдала
бронхитами, и у нее недоставало зубов, и потому были нелады с желудком,
и то один, то другой цирковой ветеринар, мало знакомый с Джереми,
говорил как бы невзначай, постукивая пальцами по коробочке со шприцами,
что, мол, не хватит ли мучиться бедняге? Здесь ветеринара ждал
неприятный сюрприз. Пальцы господина Флинна сжимались в кулак,
совершенно тем же движением, каким его питомцы впускали когти в
подброшенный предмет, и он говорил всего несколько слов... ну, а далее
все зависело от благоразумия врача. Доходило и до оскорбления действием.
Джереми знал совершенно точно, что Салли не хочет умирать и
предпочитает свои боли сладкому сну. Кроме того, он был перед ней в
долгу.
Одинокий отец не имел понятия о том, что такое круп, когда маленькая
девочка, черноволосая, как мать, начала мучительно кашлять. К его ужасу,
врач предложил забрать Элен в больницу. Джереми снова увидел
госпитальное крыльцо и Ли с белым узелком в руке, ощутил запах карболки
и абсента... Ну нет, только не это! Дочка останется с ним. "Как знаете,
я вас предуведомил. Завтра зайдет мой коллега, а вы пока... гм...
следите со всем вниманием, главное, как ребенок дышит".
В этот вечер со зверями творилось что-то неописуемое. Решетки
содрогались от ударов, а рев был слышен далеко за пределами здания. За
львами заревели русские медведи Сапфирова, пума и тигр. Джереми пришлось
спуститься к клеткам, и как только он подошел к Салли, воцарилась
тишина. "Будь я проклят, это она всех завела, - сказал Сапфиров, -
успокойте ее, наконец!.. Что? Дочка? Ну, оставьте ее на кого-нибудь! С
ребенком справится любой, а с ними - только вы, не так ли?" Трудно
решить, чей французский был хуже - русского или англичанина, но
сговориться они не смогли. Кончилось тем, что упрямец Флинн ушел, причем
рев начался вновь, и на сей раз его подхватили слоны. Тогда Джереми
вернулся, неся на руках девочку, завернутую в одеяло, и сел на железный
табурет у клетки Салли. Он не слушал ничьих уговоров и отказывался от
помощи. На одной руке он баюкал дремлющую дочь, другой, просунутой между
прутьями, медленно гладил Салли по загривку.
К четырем часам утра табурет казался Джереми орудием пытки, нарочно
сооруженным для такого случая, но Салли не отпускала его. Тогда он
бросил кусок мешковины на низенькую горку опилок и прилег рядом со
львицей по другую сторону решетки. Бок Суламиты был желтым и теплым, как
прибрежный песок, и она урчала - словно большой деревянный шар катался
туда-сюда по деревянному настилу. "Паршивая кошка", - ласково прошептал
он, вытягивая ноги и чувствуя блаженную боль в затекшей спине. Он не
заметил, как уснул под это урчание и дыхание ребенка.
Поняв, что спит, он вздрогнул так, что Элен проснулась и захныкала.
Она лежала между отцом и львицей, и пухлая ручка касалась жестких усов.
Не веря своим глазам и белесому утреннему свету, Джереми вгляделся в
личико дочери, потом приложил ухо к ее груди. Проклятые хрипы совсем
исчезли. Днем новый врач назвал вчерашнего коллегу паникером и прописал