"Генрих фон Клейст. Маркиза д'О " - читать интересную книгу автора

никого не впускать в дом. Только одна-единственная мысль была для нее
невыносима: она не могла примириться с тем/ что юное существо, зачатое ею в
совершенной невинности и чистоте, самое происхождение которого благодаря
своей таинственности представлялось ей более божественным, чем происхождение
других людей, - что это существо в глазах общества будет отмечено клеймом
позора. Ей пришло в голову странное средство отыскать его отца; средство,
которое в первый момент так ее испугало, что вязанье выпало у нее из рук.
Целые ночи, проведенные в беспокойной бессоннице, она обдумывала и
передумывала свой замысел, чтобы приучить себя к этой мысли, оскорблявшей ее
внутреннее чувство. Все в ней еще противилось тому, чтобы вступить в
какие-либо сношения с человеком, так коварно надругавшимся над нею; ведь она
совершенно правильно заключила, что он должен был принадлежать к отребьям
человеческого рода и, очевидно, мог выйти лишь из последних подонков, к
какой бы стране или народу он ни принадлежал. Однако, все более и более
сознавая свою самостоятельность и понимая, что самоцветный камень сохраняет
свою цену, в какой бы оправе он ни был, она однажды утром снова
почувствовала, как внутри ее зашевелилась зарождающаяся жизнь, собралась с
духом и отправила для напечатания в м-ских газетах то странное объявление, с
которым читатель ознакомился в начале этого рассказа.
Граф Ф., которого задерживали в Неаполе неотложные дела, тем временем
написал маркизе второе письмо, в котором настаивал на том, чтобы она,--
какие бы посторонние обстоятельства ни возникали, - осталась верна
молчаливо данному ею слову. Как только ему удалось уклониться от
командировки в Константинополь и покончить с прочими делами, он немедленно
покинул Неаполь и, действительно, опоздав против намеченного им срока всего
лишь на несколько дней, прибыл в М. Комендант встретил его со смущенным
видом и, сославшись на неотложное дело, заставляющее его отлучиться из дома,
предложил лесничему тем временем занять графа. Лесничий пригласил его в свою
комнату и после краткого приветствия спросил, знает ли он, что в его
отсутствие произошло в доме коменданта. Граф, слегка побледнев, отвечал:
"Нет". Тогда лесничий сообщил ему о том позоре, которым маркиза покрыла их
семью, и рассказал ему все то, что только что узнали наши читатели. Граф
ударил себя рукою по лбу.
- Зачем мне ставили столько препон! - воскликнул он в полном
самозабвении. - Если бы брак был тогда же заключен, весь позор и несчастье
были бы избегнуты!
Лесничий вытаращил на него глаза и спросил: неужели он до такой степени
обезумел, что все еще желает вступить в брак с этой негодной женщиной? На
это граф отвечал, что она выше и достойнее всего света, презирающего ее; что
ее заявление о ее невинности внушает ему безусловное доверие и что сегодня
же он отправится в В. и возобновит свое предложение. И действительно, он тут
же взял шляпу, раскланялся с лесничим, который смотрел на него как на
помешанного, и удалился.
Сев на лошадь, он поскакал в В. Когда, сойдя с лошади у ворот, он хотел
войти в передний двор, привратник заявил ему, что маркиза никого не
принимает. Граф спросил, касается ли это распоряжение, отданное по отношению
к посторонним посетителям, также и друзей дома, на что слуга ответил ему,
что ни о каком исключении ему не известно, двусмысленным тоном добавив: уж
не граф ли он Ф.? Бросив на него пристальный взгляд, граф ответил: "Нет!" --
и, обратившись к своему слуге, сказал так, чтобы и привратник мог его