"Генрих фон Клейст. Маркиза д'О " - читать интересную книгу автора

углу стояло смазанное слово: "Продиктовано". Горькие слезы брызнули из глаз
маркизы. Оплакивая заблуждение родителей и несправедливость, которую эти
прекрасные люди невольно совершали, она направилась в комнаты, занимаемые ее
матерью. Ей сказали, что та у отца. Шатаясь, пошла она к отцу. Найдя дверь
запертою, она опустилась перед ней на колени и, призывая в свидетели всех
святых, с рыданием заверяла в своей невинности. Так она пролежала несколько
минут, когда дверь отворилась, вышел лесничий с пылающим лицом и спросил:
разве она не слыхала, что комендант не желает ее видеть. Маркиза
воскликнула, горько рыдая: "Мой милый брат!" - ворвалась в комнату,
восклицая: "Дорогой отец!" - и простирая к нему руки. При виде ее,
комендант повернулся к ней спиной и поспешно удалился в спальню. Когда она
последовала за ним, он воскликнул: "Прочь!"-- и хотел захлопнуть за собою
дверь; но так как она, не переставая плакать и умолять его, мешала ему
запереть дверь, он внезапно отпустил ее и бросился к задней стене, пока
маркиза входила в спальню. Она упала к его ногам и с трепетом охватила его
колени, хотя он повернулся к ней спиной: в эту минуту пистолет, который он
сорвал со стены, выстрелил в его руке, и заряд с грохотом ударился в
потолок.
- Боже милостивый! - воскликнула маркиза, побледнев как полотно,
поднялась с колен и выбежала из покоев отца. - Сейчас же запрягать! --
сказала она, входя к себе; в полном изнеможении опустилась она в кресло,
поспешно одела детей и приказала укладывать вещи. Она держала между колен
меньшую девочку и закутывала ее в платок, собираясь, так как все было готово
к отъезду, уже садиться в карету, когда вошел ее брат и от имени коменданта
потребовал, чтобы она оставила детей и передала их ему.
- Моих детей? - спросила она и встала. - Скажи своему бесчеловечному
отцу, что он может прийти и застрелить меня, но не может отнять у меня моих
детей! - С гордым видом, в сознании своей невинности, она взяла на руки
детей, отнесла их в карету,-- брат не посмел задержать ее, - и уехала.
Познав собственную силу в этом гордом напряжении воли, она вдруг словно
сама подняла себя из той пучины, куда ее низвергла судьба. На свежем воздухе
волнение, терзавшее ее грудь, утихло; она осыпала поцелуями детей, свою
драгоценную добычу, и с удовольствием вспоминала о победе, одержанной ею над
братом силою сознания своей невинности. Ее рассудок, достаточно сильный,
чтобы не помутиться среди этих странных обстоятельств, преклонился перед
великим, святым и необъяснимым устройством мира. Она поняла всю
невозможность убедить семью в своей невинности; ей стала ясна необходимость
с этим примириться, чтобы не погибнуть, и прошло лишь немного дней со
времени ее прибытия в В., как горе уступило место героическому решению гордо
противостать всем нападкам света. Она решила замкнуться в себе, посвятить
себя с сугубым усердием воспитанию обоих детей и со всем пылом материнской
любви пестовать дарованного ей богом третьего ребенка. Она сделала все
необходимые приготовления к тому, чтобы в несколько недель, сразу же после
родов, восстановить свое прекрасное, но немного запущенное поместье; и, сидя
в беседке за вязанием маленьких чепчиков и чулочков для маленьких ножек,
обдумывала, как всего удобнее распределить комнаты, а также о том, какую
комнату она наполнит книгами и в какой удобнее всего поставить мольберт.
Таким образом, еще не истек срок, в который граф Ф. должен был вернуться из
Неаполя, а она уже успела окончательно примириться со своей судьбой --
проводить жизнь в вечном монастырском уединении. Привратник получил приказ