"Генрих фон Клейст. Маркиза д'О " - читать интересную книгу автора

- Я не опасаюсь, граф, что ваши торопливые надежды слишком далеко...
- Ничего! Ничего! --перебил ее граф.--Ничего не произошло, если
наведенные обо мне справки окажутся в противоречии с тем чувством, которое
побудило вас снова пригласить меня в эту комнату.
После этих слов комендант самым сердечным образом обнял его, лесничий
тут же предложил ему свою дорожную карету, посланный слуга поспешил на почту
заказать курьерских лошадей с обещанием особого вознаграждения, и отъезд
сопровождался такою радостью, какая редко бывает даже при встрече.
Он надеется, сказал граф, догнать свои депеши в Б., оттуда он поедет
теперь в Неаполь более короткой дорогой, чем та, что лежит через М.; в
Неаполе он сделает все от него зависящее, дабы избежать дальнейшей
командировки в Константинополь; а поскольку в крайнем случае он решил даже
сказаться больным, то, если не встретится непреодолимых препятствий, он не
более как через четыре - шесть недель непременно снова будет в М. В эту
минуту его курьер доложил, что карета подана и все готово для отъезда. Граф
со шляпой под мышкой подошел к маркизе и взял ее руку.
- Ну, Джульетта, теперь я несколько успокоился,-- сказал он, пожимая
ее руку,-- хотя я страстно желал повенчаться с вами еще до отъезда.
- Повенчаться! - воскликнули все члены семьи.
- Да, повенчаться,--повторил граф, поцеловал руку маркизы и на .ее
вопрос, не сошел ли он с ума, отвечал, что настанет день, когда она его
поймет. Ее родные готовы были на него рассердиться, но он тут же
распростился со всеми самым сердечным образом, попросив их не задумываться
слишком над его словами, и уехал. Прошло несколько недель, в течение которых
все члены семейства с самыми разнообразными чувствами напряженно ожидали
исхода этого необыкновенного дела. Комендант получил от генерала К., дяди
графа, любезное письмо; сам граф написал из Неаполя; справки, наведенные о
нем, в достаточной мере говорили в его пользу; словом, все уже считали
помолвку как бы решенным делом, но вот недомогания маркизы возобновились в
более резкой форме, чем когда-либо. Она заметила совершенно необъяснимую
перемену в своей фигуре. Вполне откровенно поведав обо всем этом своей
матери, она сказала, что решительно не знает, что и думать о своем
состоянии. Мать, у которой столь странные явления вызывали крайнюю тревогу
за здоровье дочери, потребовала, чтобы она пригласила врача. Маркиза,
надеявшаяся, что ее здоровая натура возьмет верх над болезнью,
воспротивилась этому; не слушаясь совета матери, она провела еще несколько
дней, испытывая тяжкое недомогание, пока ряд все повторяющихся необычайных
ощущений не вызвал в ней сильнейшего беспокойства. Она послала за врачом,
пользовавшимся доверием ее отца; тот прибыл в отсутствие ее матери; она
усадила его на диван и, после краткого вступления, шутливо сообщила ему, что
думает о своем состоянии. Врач устремил на нее пытливый взгляд; затем,
произведя тщательный осмотр и помолчав некоторое время, он совершенно
серьезно заявил, что маркиза пришла к безусловно правильному заключению.
После того как на вопрос своей собеседницы, что он этим хочет сказать, он
совершенно ясно выразил свою мысль и с улыбкой, которую не мог подавить,
добавил, что она вполне здорова и не нуждается в помощи врача, - маркиза
дернула звонок, строго взглянув на него, и попросила его удалиться.
Вполголоса, словно не удостаивая его разговора, она пробормотала, что ей
неохота поддерживать с ним шутливый разговор на такую тему. Доктор обиженно
ответил, что хорошо было бы, если бы она всегда была столь же мало