"Игорь Клех. Смерть лесничего (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Игорь Клех

Смерть лесничего

Повесть

Возраст заставлял теперь считаться с возможностью смерти. Пока не
своей - и тем не менее. Вынуждал включать безносую на правах погрешности во
все жизненные расчеты. Потому он и ответил накануне по телефону: "Да, да,
конечно, я приеду",- не успев прикинуть даже, остается ли на поездку время.
Теперь следовало найти его, отсрочив предстоящий отъезд - куда более дальнюю
и длительную командировку в "навсегда". Было ощущение, что чего-то он не
доделал в этом оставляемом им краю, имевшем странное, не вполне понятное
право на его сердце. "В горах мое сердце": "Май ха-ат ин зэ хай-лэнд, май
ха-ат из нот хи-э",- твердил школьником заданное на завтра наизусть
стихотворение, выдохнутое вместе с перегаром лет двести тому назад
шотландским поэтом-забулдыгой. Очень скоро стихи выветрились из памяти, но
прошли годы, десятилетия - и все сбылось, о чем в них говорилось. Разве
можно учить такому в школах детей??
Вероятно, поэтому уже наутро - все еще не вполне отчетливо понимая
зачем,- он сидел с молодой женой, как в зале ожидания, на жесткой скамье
неотапливаемой электрички, чтобы спустя три часа утомительной дороги
очутиться в том поселке в горах, в котором он не был - подсчитав, не
поверил - двадцать пять лет.
Так получилось, что носило все эти годы мимо и сквозь. И не то чтоб
доступ в этот поселок был заказан для него, но не было в нем необходимости,
что ли. Сойти на железнодорожной станции, отпустить поручень вагона, и
обступят знакомые все места - тихая заводь, где время охотно берет на живца.
Но находились постоянно более насущные дела, поездки предпринимались также в
новых, не изведанных покуда направлениях. И был еще какой-то тормоз: только
сейчас, уже сидя в вагоне электрички, когда за окном пошли мелькать голые
рощи и заснеженные поля и потянуло на сон, он вдруг смутился подозрением,
что торможение наличествовало.
Наряду с вытеснением.
Пот стыда проступил у него на затылке, когда неожиданно он сообразил,
что именно в этом населенном пункте, отмеченном только на самых
крупномасштабных географических картах, он впервые, что называется, "познал
женщину", но произошло это так давно и так бесследно кануло. Да и уместно ли
заурядную дефлорацию всерьез полагать познанием женщины или утратой
невинности - какой к черту?! Скорее избавлением от невинности как от
постыдного недостатка - необсохшего молока на губах, юношеского пушка на
подбородке и щеках и молочной пенки-пленки, налипшей между ног. Выросшие
дети, торопящиеся повзрослеть,- в вымороженном "газике" с брезентовым
верхом, на ледяном дерматине заднего сиденья, похрустывающем в полумраке,
будто снежный наст,- онемевшие, бесчувственные половые губы, бесстыдство,
испуг, вина, нежность. Пока подгулявшие родители во весь голос и с чувством
коверкали тягучие украинские песни в освещенных окнах второго этажа.
Лишившись наконец девства, его подруга сделалась сразу ощутимо старше его.
Конечно, простудили ее тогда. Выносил за ней на рассвете тайком кружку
подогретой воды и дожидался, перетаптываясь на утреннем морозце под дощатой