"Юрий Кларов. Сафьяновый портфель (Сб. "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

эрсаринских.
Бонэ, видимо, был неплохим педагогом. Во всяком случае, Косачевский
довольно быстро освоил особенности колорита и орнамента каждого из этих
видов ковров, формы их гелей и теперь при случае мог блеснуть такими
профессиональными терминами для обозначения деталей узоров, как "бараньи
рога", "лапы беркута" и "эрсаринские трилистники".
Короче говоря, Бонэ с лихвой выполнил свое обещание "натаскать"
Косачевского.
К приезду Елпатова из Петербурга Косачевский, если и не стал специалистом
в ковровом деле, для чего ему, по глубокому убеждению Бонэ, не хватило бы
и всей жизни, то при первом знакомстве вполне мог за такового сойти.
Но ему так и не пришлось блеснуть перед хозяином торгового дома своей
скороспелой эрудицией.
Елпатов принял его через несколько дней после возвращения в Москву,
оглядел оценивающим взглядом маленьких, глубоко посаженных умных глаз и
сказал, что привык доверять своим служащим, тем более таким, как Александр
Яковлевич Бонэ.
- Теперь таких больше не делают, - сказал он о Бонэ. - Божий человек,
даром что в атеистах ходит. Но это у него так, сдуру, пройдет с годами.
Говорил мне, что мертвым родила мать, едва отходили. Отсюда и безбожие:
свет с запозданием увидел. А о вас что скажу? Ежели Александру Яковлевичу
подходите, то и мне милы. Паспорта мне вашего не надо, - подчеркнул он, не
спуская глаз с лица Косачевского, - я не околоточный и дружбу с полицией
своих служащих не поощряю...
- Собственно говоря, паспорт у меня в полном порядке, - сказал Косачевский.
- А я разве какое сомнение высказал? Я лишь сказал, что ваш паспорт меня
не интересует. Ваши политические симпатии тоже. - Елпатов встал и протянул
Косачевскому руку. - Рад был с вами познакомиться, господин...
- Пивоваров, - подсказал Косачевский, так как именно на фамилию Пивоварова
ему был приобретен паспорт. - Семен Семенович Пивоваров.
- Надеюсь, что Бонэ не ошибся в вас, Семен Семенович.
- Я тоже надеюсь, - сказал Косачевский.
Судя по этому короткому разговору, у Елпатова были некоторые сомнения в
политической благонадежности своего нового служащего, но, по заверениям
Бонэ, никакого подвоха со стороны главы торгового дома ожидать не
следовало. С полицией Елпатов действительно не "дружил". Если Бонэ был
сочувствующим, то Елпатов - нейтральным. До поры до времени, естественно...
Так в жизни Косачевского начался период, который он, шутя, назвал
"ковровым", самый спокойный, если не самый счастливый, период в его бурной
и неустроенной жизни профессионального революционера.
Бонэ пытался приохотить Косачевского к театру, но вскоре убедился, что
театрал из его гостя не получится. Поэтому по вечерам они чаще всего
сидели дома у самовара, к которому Косачевский привык в ссылке, и
смаковали вишневое и земляничное варенье - великая мастерица была на
подобные штуки жена Бонэ Варвара Михайловна! Довольно часто к этому
вечернему чаепитию присоединялся снимавший неподалеку квартиру молодой
искусствовед Василий Петрович Белов. Изредка заходил на огонек Елпатов.
Раза два почтил своим присутствием эти вечерние чаепития и чопорный
Мансфельд-Полевой, считавший нужным, время от времени "ходить в народ".
Говорили за самоваром о чем угодно, только не о коврах, к которым