"Николай Киселев-Громов. С.Л.О.Н Соловецкий лес особого назначения " - читать интересную книгу автора

естественных надобностей чекисты не выпускают. Таков строжайший приказ ОГПУ.
Вот какие картинки мне приходилось не раз наблюдать; на каком-нибудь
полустанке Мурманской жел. дороги, где имеется всего 2-3 человека служащих
и, кроме них, никого, чекисты решаются выпустить заключенных для "оправки" и
для того, чтобы они могли набрать себе снегу вместо воды. "Вылетай пулей!" -
кричат они заключенным. Те, действительно, вылетают пулей, около вагонов
оправляются и тут же набирают снегу в кружки, чайники и просто в полу одежды
или шапки. Многие заключенные выбрасывают в снег свои кальсоны, в которые
они принуждены были оправиться уже в вагоне. "Беспризорные" после этого
остаются в одной нательной сорочке.
На дорогу из Петрограда, т. е. по крайней мере на три дня, заключенному
выдается около одного килограма черного, полусырого и черствого хлеба и три
воблы. Водою заключенные в дорогу совсем не снабжаются. Когда они в пути
следования начинают просить у чекистов напиться, те отвечают им: "Дома не
напился! Подожди, вот я тебя напою в Соловках!" Если заключенный, доведенный
жаждой до отчаяния, начинает настойчиво требовать воды и угрожает жаловаться
высшему начальству, то такого заключенного конвоиры начинают бить ("банить")
После этого другие терпят уже молча.
В таких условиях дорога продолжается не менее трех суток, но это только
от Петрограда, от последней пересыльной тюрьмы. А из таких городов, как Баку
или Владивосток, откуда тоже заключенные направляются в СЛОН, дорога
продолжается неделями.
Прибытие и муштровка. Партия заключенных прибывает, наконец, в СЛОН.
Она попадает прежде всего на Попов остров, где расположен Кемьский
пересыльный пункт и карантинные роты. Тут прибывших муштруют, обыскивают,
сортируют и потом направляют на остров Соловки, на Мяг-остров, на
действующие командировки или для открытия новых командировок на материке. На
Соловки посылаются особенно опасные каэры, которые, по мнению ОГПУ, не
замедлят побегом.
- Вылетай пулей! - кричит во все горла конвой измученным долгими
испытаниями заключенным. - Стройся по четыре! - Заключенные, уже
почувствовавшие в пути дух СЛОНа, тысячу раз получившие от конвоя и брань, и
"в морду", и прикладом винтовки по плечам, действительно вылетают "пулей" и,
точно солдаты, строятся по четверкам. Тут крестьяне в рваных и грязных
поддевках, в истрепанных лаптишках, с тощими котомками за плечами; бывшие
"буржуи", теперь в грязненьких и потертых пиджачках, часто сшитых еще в
"царское время"; священники, ксендзы, муллы, равины, монахи в рясах, полных
советскими тюремными вшами; беспризорные - жалкие, бледные подростки,-
сплошь и рядом в одном белье, босые и без головных уборов; бывшие офицеры,
чиновники, старшины, атаманы казачьих станиц, студенты, возвращенцы,
"вредители" - инженеры и техники, польские "шпионы"... У всех бледные,
изможденные лица, испуганные или безнадежные глаза; у многих трясутся руки,
дрожат ноги; все голодные, иззябшие, грязные... Жуть заползает в душу от
вида этой многосотенной толпы.
Все новые и новые четверки образуют заключенные, выскакивающие из
вагонов. Вот, наконец, все они высажены и стоят в строю.
-Ты что это там топчешься... На танцы приехал? - кричит какой-нибудь
чекист заключенному, переступающему от холода с ноги на ногу"
- Я, товарищ начальник... у меня ноги замерзли, лапти мокрые и без
онучей... мороз здоровый...