"Владимир Киселев. За гранью возможного (Повесть про войну) [B]" - читать интересную книгу автора

злоключения выпадут на их долю.
За десять дней бойцам удалось пройти около ста пятидесяти километров,
миновать реки Олу, Березину, Ипу, Вишу, порядком изодраться, наголодаться.
Шли кружным путем, по непроходимым болотам, лесным чащобам, далеко в
стороне оставляя человеческое жилье. Через особенно трудные участки
проходили ночью. Наконец выбрались в партизанскую зону. Выбрались - и
вздохнули облегченно. Теперь до базы рукой подать, а если учесть доброе
отношение населения к партизанам, то и вовсе почти дома.
Тем не менее они торопились. В первой же свободной от фашистов
деревне поели, раздобыли лошадь и дальше поехали, дав возможность
отдохнуть в кровь истертым ногам. Ехали осторожно, ни на минуту не забывая
о возможности неожиданной встречи с карателями. В попадающихся на пути
селениях выспрашивали надежных людей о том, что делается в соседних
деревнях, и лишь когда убеждались, что кругом все спокойно - карателей
поблизости нет, - ехали дальше...
И вот уже на землю опустилась ночь. Решили не останавливаться,
отдыхать по очереди. Ежов и Заруба удобно устроились на свежем сене.
Девятов остался за возницу. Спокойно шла в темноту дремавшая лошадь.
"Скоро будем у своих, хорошо, - думал Девятов, - отдадим груз и
двинем обратно..." На душе у него было светло и радостно.
Вот-вот должна была показаться деревня Первая Слободка. Там Девятов
рассчитывал напоить и накормить лошадь, поговорить с селянами. Ну откуда
было знать жителям соседней деревни, что этим вечером на станции Птичь
остановился фашистский эшелон и каратели под прикрытием темноты заняли ряд
селений и среди них Первую Слободку...
- Хальт! - словно выстрел, прозвучал в ночи голос.
Дремавшие бойцы вскочили.
- Фашисты, уходить надо...
Девятов с силой ударил вожжами лошадь, крикнул "Но-о!", схватил
драгоценный вещмешок и спрыгнул на дорогу. За ним - Ежов, Заруба. Лошадь,
громыхая телегой, помчалась в деревню. И тут же послышалась автоматная
очередь, за ней еще и еще.
Бойцы побежали прочь от деревни. Пули, тинькая, посвистывая, летели
вслед.
Девятов с налету ударился обо что-то острое. Затрещала одежда, заныла
нога, рука, грудь. Перед ним был забор из колючей проволоки. Пошарил -
высокий.
Звуки стрельбы, перемешиваясь с немецкой речью, приближались. Девятов
полез по прогибающейся шаткой проволоке. Что-то резануло спину.
Перевалился через забор, побежал. Ноги заплетались. Упал. Нестерпимая боль
пронзила все тело.
"Неужели ранен?!" Вскочил, побежал... И снова упал... "Мешок, где же
он?" Стал искать. Мешали высокие жесткие стебли... "Так это же хлебное
поле! Значит, недалеко лес..." Схватил мешок, побежал. "Только бы не
догнали!"
Стрельба помаленьку стихала, уходила в сторону.
"Товарищи уводят..." Он вновь упал, встать не хватило сил, пополз...
Уже утром около себя услышал чьи-то тихие шаги. Открыл глаза,
попытался подняться - и не смог...
Словно из тумана выплыли ржаные колосья, кусочек дрожащего синего