"Екатерина Кинн, Наталия Некрасова. Самое тихое время города " - читать интересную книгу автора

постепенно отмывались, словно заляпанное грязью окно под неспешным
дождичком, и он снова стал видеть то, чего не замечал и не видел уже
давным-давно и в существование чего уже перестал верить. То есть
ненормальное.
Он прекрасно сознавал, что видит то, чего нормальные люди не видят. Но
психом себя не считал и комплексовать по данному поводу не собирался. Игорь
имел свою личную теорию "ненормального", для него весьма удобную. А состояла
она в том, что это самое "ненормальное", не укладывающееся в картину обычной
материальной жизни, существовало всегда. Положим, чертики зеленые существуют
на самом деле. Другое дело, что мозг не воспринимает того, к чему не
подготовлен. Ведь отказывается он воспринимать или запоминать то, чего
человек не хочет или не может воспринять и запомнить? Короче, чертиков видит
тот, кто способен их воспринять - к примеру, человек в измененном состоянии
сознания, сиречь упившийся в зюзю. Либо верящий в существование зеленых
чертей.
Однако к чему человек готов, а к чему нет - это зависит много от чего.
И сильно зависит. После Века Просвещения стало нормальным отрицать
существование зеленых чертиков, ибо они не попадают в Область Разума.
Рационалист в черта не верит, хоть тот на голове у него пляши. До Века
Разума чертики считались вполне нормальными и существующими, хотя наличие и
происхождение оных толковалось по-разному.
А нынче же народ подготовлен обилием книжек, телесенсаций, игр и
особенно кино к чему угодно. Правда, вряд ли кто поверит, что зеленый чертик
есть просто зеленый чертик, скорее, это для него будет зеленый человечек с
какой-нибудь планеты Плюк. Или вообще сочтет, что кто-то развлекается. Но в
Игореву картину мира существование зеленых чертей вполне вписывалось. Его не
удивляли странные тени, шедшие по следу за прохожими. Не удивляли лишние
отражения в стеклянных дверях офисов или, наоборот, недостающие отражения
текущей по улицам толпы. Ничего не удивляло. Это было реально, он в этой
реальности жил со своим котом Тэвильдо и другой искать не собирался.
И, главное, снова, как в детстве, он начал спиной чувствовать странный
холодок в определенных местах города. В детстве, когда они с бандой
"мушкетеров" носились по старым дворам, бывало с ним такое. Тогда они играли
в собственную игру - в многослойную Москву, где можно было по определенным
проходам попадать из времени во время, а то и вообще в другой мир.
Выдуманный мир. Где-то дома даже хранилась Страшная Мушкетерская Клятва
хранить тайну. С подписями всей великолепной компании. И, в частности, его,
Игоря-Портоса. Надо бы найти...
Только сначала надо было вернуться домой.
И блудный сын вернулся, только никто его уже не ждал дома, и дом тоже
не ждал его. Но Игорь не хотел сдаваться. Когда-нибудь дом его примет.
Принял же он Вильку? А Вилька его ждет, вон трется у хозяйских ног, задрав
хвост и зажмурив от удовольствия единственный глаз.
- Ну что, дружок, - Игорь поднял котишку на руки, - вымок твой хозяин.
Как собака вымок и хочет горячего чаю с коньяком. Пошли-ка на кухню.
Он бросил куртку на рога старой стоячей вешалки.
Часы на стене показывали полвторого ночи. Игорь поставил чайник.
Внезапный порыв ветра распахнул незакрытое окно, на подоконник зло хлестнул
дождь.
На улице было темно и пусто. Только пара окон горела в доме через улицу