"Паскаль Киньяр. Вилла "Амалия"" - читать интересную книгу автора

- Даже смотреть странно. До чего давно это было...
У нее снова защипало глаза от навернувшихся слез.
- В те времена ученики еще имели право носить головные уборы в школе.
Она отложила массивную рамку красного дерева на покрывало.
- Может, поужинаем вместе? Составишь мне компанию? - спросил Жорж. -
Заодно рассказала бы о себе...
- Только не сегодня.
- Ну конечно, не сегодня. Как-нибудь в другой день. За городом. Все
равно я здесь не живу. Я живу в Тейи. Это департамент Йонна. Собственно, мой
дом и стоит прямо на берегу Йонны. Но сперва мне нужно выставить на продажу
мамочкин дом...
- Ты продашь все, что принадлежало твоей матери?
- Да.
- Все-все?
- Да.
- Может, ты и прав.
- И в то же время мне очень тяжело со всем этим расставаться, ты даже
представить себе не можешь. Но у меня самого уйма вещей. Не знаю, зачем она
хранила здесь столько вещей... И не знаю, зачем я сам собираю у себя столько
вещей... Ты по-прежнему живешь в Бретани?
- Нет.
- А твоя мать... еще жива?
- Да.
И она добавила, чуть понизив голос:
- Мама живет все там же.
- И что же... она продолжает ждать?
- Да, в нашем старом доме. Каждый день. Год за годом. Ждет всю жизнь.
Она подошла к лампе у изголовья постели. И сказала:
- Вообще-то мне бы надо съездить навестить ее в воскресенье, на будущей
неделе.
И Анна со вздохом пояснила, словно оправдываясь:
- На праздник Трех царей.
Ей хотелось отдаться горю сейчас же, без промедления.
Или, вернее, она предпочитала встретиться с терзавшим ее горем один на
один, вдали от чужих глаз.
Она сняла номер в отеле.
Это было в Альфорвилле. Ее окно выходило на торговый центр и гараж.
Станция обслуживания еще работала. Она вышла, чтобы купить бутылку воды и
шоколадный батончик с глазурью. Заперла дверь комнаты, сбросила туфли,
подошла к кровати, резко, рывком сорвала с нее покрывало, не раздеваясь
забралась в постель и свернулась клубочком под простыней.
Чуть позже она встала, преклонила колени на голом полу комнаты и,
положив скрещенные руки на тюфяк, начала молиться вслух, как бывало в
детстве.
И снова скользнула в свою норку между простынями, уткнулась лицом в
подушки.
Наконец поток слез иссяк, и на смену ему пришла боль, невыносимая,
острая.
И боль затопила все.