"Паскаль Киньяр. Вилла "Амалия"" - читать интересную книгу автора

Анне Хидден вдруг стало ясно, что жизнь, которую она вела в Париже, пусть
даже и во лжи, была все-таки не так уж плоха. Да и условия этой жизни тоже
изменились. Теперь она почти не виделась с Томасом. Она могла получить свой
приют, свой Гумпендорф, как только пожелает, отремонтированным,
свежеокрашенным. И она правильно поступила, отказавшись от работы в VIII
округе. А вдруг та жизнь, которую она надеялась обрести где-то в другом
месте, окажется не такой уж насыщенной? Или не будет способствовать ее
творчеству? Вдруг полное одиночество, на которое она так уповала, в
действительности не такой уж рай для души?
И где могла она спрятаться от мира?
Она больше не могла поехать к Уоррену в Сидней.
Не могла поселиться в Нью-Йорке, как всегда мечтала.
И ею начал овладевать страх.
Тоскливый страх, который ширился и рос, который вызывал головокружение.
Она пошла в кино. Посмотрела прекрасный фильм; действие происходило в
Шанхае, где все двигалось и текло - но все двигалось и текло во времени.
И она приняла решение остаться здесь, во Франции, в Париже, - только
прекратив совместную жизнь с Томасом. Это решение никоим образом не
препятствовало разрыву с ним.
И оно, как ни странно, принесло ей умиротворение.

* * *

Она возвращалась домой пешком, с облегченной душой. Долго шагала по
растоптанным сухим листьям, по лужицам, затянутым ледком, в ночной темноте.
Спустилась в погреб.
Выбрала там бутылку бургундского.
Выбрала самое лучшее, самое изысканное вино, чтобы отпраздновать
принятое решение, принесла в гостиную, откупорила и оставила открытым, чтобы
его чудесный аромат изливался наружу.
Смутная тень печали овеяла ее, слилась с только что обретенным покоем.
Она отпила глоток вина, затем перенесла свой бокал в гостиную. Поставила его
на рояль.
Вечером, когда вернулся Томас, она еще сидела за роялем и работала. Он
был нежен и предупредителен. Поцеловал ее в волосы. Тем временем она читала
и разбирала ноты, записывала, сокращала. Она слышала за спиной его шаги: вот
сейчас он, кажется, наливает себе виски, а теперь садится там, позади нее, в
глубокое черное кресло.
Сидя за роялем, она продолжала изучать ксерокопию партитуры, которую
раскопала в Национальной библиотеке и пыталась переработать.
Как правило, она не сочиняла сама.
Она разыскивала старинные произведения или их более поздние варианты и
обрабатывала, упрощая до предела: выделяла главную тему, убирала излишества
и поздние наслоения, делала купюры, обнажала суть, создавала некую
квинтэссенцию и останавливалась в тот миг, когда достигнутый результат
вызывал у нее бурное волнение.
Вот и сейчас на нее нахлынуло чувство, близкое к экстазу, и она сразу
же прекратила работу. Она была глубоко взволнована.
Сыграла целиком эту сжатую музыку. И обернулась.
Томас спал, сидя в черном кресле.