"Виктор Павлович Кин. Записные книжки" - читать интересную книгу автора

присоединился дискант - это Доня Песков по телефону принимал отчет со съезда
библиотекарей. В "Рабочей жизни" правщики правили заметки, густо зачеркивая
абзацы и рассыпая знаки препинания. Все было в порядке, машина попала на
зарубку и завертелась, ускоряя движение. Тело газеты, завтрашнего номера,
лежало почти готовым, набросанным в общих чертах. Оставалось вдохнуть в него
мысль, подравнять углы и спихнуть в типографию, в машины.
В информации царил Бубнов. Он наполнял ее своим трубным голосом. На
просторном белом свете много вещей делалось зараз. Кто-то на съездах говорил
речи. Приезжали какие-то дипломаты. Кто-то попадал под трамвай. И каждому
надо было дать десять, тридцать, семьдесят строк. Шум большого города
просачивался сквозь стены, врывался в комнату и широкими волнами бушевал
вокруг исцарапанного, забрызганного чернилами стола. Из вздыбленного хаоса
слов, мыслей и дел надо было выкроить несколько тысяч строк для следующего
номера.
В эти часы мир в представлении Бубнова был битком набит съездами,
дипломатами, несчастными случаями. Сбоку этой огромной неразберихи
прилепился как-то он сам со своим столом, корзиной и двумя телефонами,
вооруженный ножницами и ручкой, чтобы делать вторую страницу в ежедневной
газете. Он командовал этой армией новостей, швырял и рассовывал их, резал
свежие, еще теплые, вздрагивающие под ножницами телеграммы о наводнении с
десятками жертв, о видах на урожай, о приезде делегации, а в голове сами
собой роились обязательные фразы: "из достоверных источников нам
сообщают...", "можно с уверенностью сказать, что...".
Ему мешало какое-то ощущение, точно он забыл что-то сделать. Он гнал
его, погружался в материал, но через некоторое время оно приходило снова.
Потом у края стола он заметил кого-то и медленно вспомнил, что это
посетитель, который ждет его уже минут десять. Посетителей он не любил и
считал, что они даром обременяют землю, но сейчас у него не хватало времени
даже на то, чтобы рассердиться.
- Садитесь, - сказал он только потому, что всякая другая фраза вышла бы
длиннее.
И снова взялся потрошить заметку о студенческой практике.
Он задумался, покусывая ручку. В голову полезли какие-то несуразные,
бесформенные заголовки...
- Что вам угодно? - спросил он посетителя, думая о заметке. - Будьте
добры, говорите короче. Сейчас я не располагаю временем.
Он ожидал услышать обычную нелепость, с которыми приходят эти люди с
улицы, - кухонные дрязги, ссору из-за примуса или водопровода. Со смешной
наивностью они просят разоблачить управдома, серая кошка которого оцарапала
младенца, известного всему двору своим кротким поведением. Они искренне
верят, что это прекрасная тема для фельетона, и, когда им говорят, что ни
кошек, ни примусов не нужно, видят в этом подвох.
- Я хочу работать в газете, - ответил посетитель, напряженно глядя
Бубнову в лицо.
Бубнов поднял голову и окинул посетителя быстрым взглядом. Странно, как
он не заметил этого сразу, - разумеется, это начинающий. Всех их выдает этот
растерянный вид, напряженный взгляд и перепачканные чернилами пальцы. Ходят
по редакциям стадами и с трогательным упорством пишут бесцветные пустячки.
Бубнов вздохнул и положил ручку, приготовившись выслушать робкий рассказ
начинающего о первых его успехах - о стихах, напечатанных в стенной газете,