"Виктор Павлович Кин. Записные книжки" - читать интересную книгу автора

положении. Когда же в тишине комнаты раздалось неожиданно: "Безайс и
Коломийцев!" - он вздрогнул всем телом.
Вблизи лицо профессора казалось старше. Глубоко запавшие глаза
скользнули по Безайсу, как по вещи; профессор спрятал пенсне в карман и
рассеянно смотрел куда-то через головы, в стену.
- Вы по каким учебникам готовились?
Сосед Безайса назвал несколько книг.
- Так. Что мы называем постоянным составом капитала?
Сердце Безайса заныло от зависти - это-то он знал хорошо. Его сосед,
наморщив лоб, пристально смотрел на край стола и беззвучно шевелил губами, -
тогда, поймав на себе взгляд профессора, Безайс наклонился и отчетливо, с
удовольствием выговаривая знакомые слова, сказал:
- Средства и орудия производства составляют постоянную часть капитала.
Профессор кивнул головой, и Безайс, переведя дыхание, продолжал:
- ...в отличие от рабочей силы, которая, создавая прибавочную
стоимость, является переменным капиталом.
- Это вы знаете. А как вы определите капитал вообще?
Слова пришли как-то сами собой, без усилий:
- Это средства и орудия производства, находящиеся в частной
собственности и дающие прибавочную стоимость.
Над следующим вопросом - о прибавочной стоимости - он немного
задумался, но ответил; потом подряд, не задумываясь, ответил еще на три
вопроса. Он успокоился вполне, сел удобнее и кинул на профессора дружелюбный
взгляд, чувствуя себя крупной дичью. Случайно, сквозь стеклянную дверь, он
увидел вдруг чье-то взволнованное лицо и руки, махавшие ему с пламенным
одобрением. Он вгляделся пристальнее и понял, что за дверью беснуется его
неистовый друг Петр Михайлов, потрясая над головой "Политграмотой в вопросах
и ответах". Сквозь толстую дверь не слышно было ничего, но Безайс знал,
почти слышал его восторженный совет: "Держи хвост трубой!"
И он постарался. Глаза профессора стали мягче. Безайсу страшно хотелось
навести профессора на вопрос о производстве и воспроизводстве капитала,
который он знал хорошо, и в конце концов это удалось. Он говорил, округляя
фразы, непринужденно, точно не на экзаменах, а так, в частном разговоре, за
чайным столом. Профессор смотрел внимательно, немного удивленно, и, когда
Безайс кончил, он спросил:
- Вы проходили специальную подготовку?
Безайс лицемерно опустил глаза.
- Нет, так, читал кое-что.
- Предмет вы знаете основательно.


На следующий экзамен Безайс шел уверенно. Вчерашний день придал ему
смелости. Может быть, Михайлов не так уж ошибался? Может быть, это будущий
архитектор, инженер-строитель, командир этажей и крыш идет по коридору? Он
не знал еще, чем все это кончится, но, во всяком случае, решил улыбаться.
Должны были быть экзамены по русскому языку, и ему легко и весело было
думать, как он покажет себя во весь рост. Михайлов был прав, надо держать
хвост трубой. Это помогает в таких случаях. С легким сердцем открыл он дверь
в аудиторию и вошел.
Он попал в руки розового, тихого, трясущегося от ласковости старичка. В