"Анатолий Ким. Собиратели трав" - читать интересную книгу автора

головой и крепко жмурился. Ну что он приобрел, поддавшись минутной гордыне?
Ничего. А что потерял? Все потерял, что скопил за долгие годы. Всего минуту
продолжалось его торжество, глупое, ребячье торжество. Толстый начальник
смотрел с таким лицом, будто во рту держал горячую картофелину, остальные
вокруг все примолкли. До Хок-ро развернул зеленую бумажку, протянул Шину и
сказал: "Вот... Если надо, берите еще". С этого дня и пошла слава До Хок-ро.
Холостяки лесорубы стали приглашать его на свои пирушки, хотя он и
гроша не добавлял в общую кучу. Старик Ю пустил его к себе, когда будку во
дворе конторы, где жил До Хок-ро, поломали. Лесорубы сами были народ
денежный, и они уважали До Хок-ро, ценили его серьезное отношение к жизни.
Давным-давно, еще при японцах, они все, завербованные в Корее, приехали на
Сахалин, чтобы заработать и с деньгами вернуться домой, но с тех пор
застряли здесь и постепенно утратили связь со своими семьями: ведь было две
войны в Корее, считая с сорок пятого года, эти войны и разметали семьи
лесорубов. И теперь деньги были тем единственным, что сохранила для них
судьба взамен неудавшейся жизни.
Эти шутники лесорубы, как-то сговорившись, решили женить До Хок-ро.
Однажды вечером они привели к нему самую известную женщину города,
прозванную среди холостяков Цветочным Горшком. Эта женщина, нечистая и
толстая, навалилась тяжко и все щекотала До Хок-ро. Она теребила старика и
рукою тянулась к его деньгам, а он отталкивал эту руку и так смеялся, что
весь взмок и даже во лбу у него заломило от смеха. Он объяснил ей, что хочет
на двор, а сам вышел из дома, убежал и ночевал в сарае пожарной охраны и три
дня потом не приходил к старику Ю. До Хок-ро знал, что эта женщина побывала
в женах почти у каждого лесоруба и очень разбогатела. Но своих денег он не
хотел тратить на нее, женщин ему не нужно было, ибо он никогда не знал их
тайны. Беда пришла с другой стороны.
Битька Бурсой, пожарник, был человек беспокойный, добрый и шумный. В
столовой он не раз сажал рядом с собой До Хок-ро и угощал мясом, за которое
платил свои деньги. Он много и громко говорил, хлопая старика по спине
тяжелой рукой, близко придвигая к нему лицо. А порою он, смолкнув; наливал
полстакана водки и подавал До Хокро. Старик водку выпивал, она давала ему
какую-то необыкновенную силу. И тогда До Хок-ро чувствовал, что он тоже
веселый человек, веселее, пожалуй, всех. И он принимался петь песни и
плясать. А вокруг него тоже начинали веселиться - в столовой ли, на улице, -
и это было хорошо. Однажды Витька налил ему полный стакан. Старик испугался
сначала, столько он никогда не выпивал разом, но Витька ухватил его за
плечо, стал трясти, уговаривать, совать стакан под нос, - тогда,
зажмурившись, До Хок-ро выпил. Потом он, кажется, выпил еще сколько-то, а
после что было, уже не помнил. Очнулся он на земле, за конюшней. Штаны его
были расстегнуты, мешочек с деньгами исчез - кто-то срезал его с веревки. И,
схватившись за эту веревку, До Хок-ро заплакал. Он просидел за конюшней до
глубокой ночи. А на другой день он встретил Витьку, и тот первым подошел к
нему и хлопнул рукой по плечу.

До Хок-ро отстранился и, строго глядя ему в колени, сказал: "Деньги
дай". Витька вылупил глаза, стал кричать, махать руками, а потом разорвал на
себе рубаху и стал кулаком бухать по голой своей груди, словно
вознамерившись пробить ее рукою. Плюнув на Витьку, До Хок-ро пошел
жаловаться начальнику Шину. Тот выслушал и сначала заинтересовался.