"Анатолий Ким. Близнец (Роман)" - читать интересную книгу автора - Понятно. Что от меня требуется? - слишком непринужденным тоном,
стараясь не сбиваться с него, отвечал я, выросший в семье дипломата, с молоком матери усвоив необходимость самообладания и особого ведения разговора с представителями "органов". - Пока что встретиться и поговорить. - А что я такого сделал, можно узнать? - Это была первая ошибка, за которой традиционно последуют и вторая, и третья... Накатанная миллионами людей дорога неукоснительных ошибок, в конце приводящая под лагерную вышку или к "вышаку" через расстрел. - Да не бойтесь, ничего вы не сделали,- стали меня успокаивать. - Мне бояться нечего,- взяв себя в руки, сухо ответил я. Уже были другие времена. Цензуру отменили... - Правильно. Я повторяю: мне нужно просто с вами встретиться и поговорить. - Что ж, пришлите повестку, назначьте время,- стал я наглеть. Пусть все будет так, как это положено. - Не так, не так, Василий Викторович! - почти что заволновались на том конце провода.- Я предлагаю по-другому. Встретимся завтра в гостинице "Минск", двести одиннадцатый номер, одиннадцать тридцать утра... Сможете? - Завтра? Дайте соображу... Завтра...- забормотал я, как бы глубоко задумавшись. На самом деле я ни о чем не думал - не мог; я пребывал в оцепенении нутряного ужаса, который тоже был всосан с молоком матери.- Хорошо, завтра у меня время найдется,- дал я согласие, принимая тон снисхождения - что опять было ошибкой; ибо мне уже самому было слышно, что я фальшивлю. костюме, при галстуке приветствовал крепким рукопожатием самого себя - писателя Вас. Немирного, в кожаной курточке, с маленькой, кожаной же, кепочкой на голове... Из нас двоих один был обычный человек, рожденный матерью и через ее пуповину получивший весь жизненный материал для своего телесного устроения. Другой - подполковник КГБ (такой-то), и в нем я, который ничего такого не получал в зародышевом состоянии, и мое формирование происходило на материале, поставляемом через незримую пуповину напрямик из той суперначальной пустоты, которую древний китаец Лао-цзы обозначал понятием дао. В московском людском скопе существовал работник госбезопасности (имярек), может быть, благополучно существует и сейчас, господа. Однажды, спускаясь по лестнице в нижний буфет Дома писателей, Василий увидел атлетически сложенного, как говорится, лысоватого, холеной наружности блондина, который стоял в дверях бильярдной, расположенной в полуподвале, курил и как-то по-особенному, не так, как другие, внимательно посматривал на него. И минутой позже прозаик Анатолий Шерстянкин, очкастый бородатый человечек, который в тот раз вслед за мной спускался в буфет, просветил меня: встреченный нами у бильярдной господин есть офицер КГБ, поставленный надзирать над писателями в их московском Союзе. Но в достопамятный день увиделся с Вас. Немирным не этот офицер, а иное существо - это был я, внедренный в гэбэшника, обладающий природными свойствами, каковых не имелось ни у него, ни у моего брата-близнеца. |
|
|