"Дина Калиновская. О, суббота! (Повесть, ж."Дружба Народов" 1980 N 8)" - читать интересную книгу автора

Светланой, по образованию, как и Боря, она юрист. И Зюниного внука Леню,
мальчика, комсомольца. И отдельно племянника Борю в военном, снимался для
документа.
Потом .показал себя вместе с Кларой и маленькой Гуточкой. Потом
Клару-девушку с сестрой Хаей, обе в батистовых кофточках и больших светлых
шляпах. Потом себя женихом с братом Зюней, оба в тройках, с тросточками,
на фоне беседки, пальм и морской дали - модной когда-то декорации.
И предстал перед ними на троноподобном стуле - собственность фотоателье
"Захаровъ и К░" - тесть Мони Меер Гутник, кондитер и философ, в картузе и
лапсердаке, с пейсами и бородой.
И смотрел на них, на своих сыновей, папа, их папа - Мони, Зюни и Гриши,
силач Зейлик, поднявший на пари рельс и умерший мгновенно, но выиграв. А
было ему от роду в день смерти тридцать семь лет.
И смотрела на них мама, их мама - Мони, Зюни и Гриши, красавица Сойбл,
вдова, она работала у помещика управляющей на строительстве мраморного
дворца со стеклянным полом и золотыми рыбками под ним.
Потом дед, их дед по материнской линии, печальный дед Шейн-дель в
ермолке, ученый и набожный, знавший назубок талмуд и умевший толковать
его, вместе с дородной бабушкой Мариам, покорно положившей руку на его
маленькое плечо.
Потом дед, их дед по отцовской линии, держатель извоза на станции,
суровый человек Зус Штейман вместе с веселой высокобровой женой своей,
бабушкой Эстер - веселыми были даже уши у нее, выставленные из-под платка
наружу.
Потом подслеповато и робко смотрел на них слабый от старости и
испуганный необходимостью стоять перед фотоаппаратом белобородый прадед по
материнской линии Шивка, а жил он ровно сто лет и умер в день своего
рождения...
И так сидели они долго и сожалели, что искусство фотографического
портрета не было изобретено при царях египетских.
Саул же Исаакович той же цветущей дорогой возвращался домой. Он был
огорчен, что не зван к Моне, но одновременно и доволен - хватало, о чем
подумать, и подумать срочно.
Итак, Гриша придет к нему завтра домой, чтобы поговорить о жизни, и
необходимо описать ему самое счастливое и самое трагическое, а о чем-то
умолчать совсем.
Безусловно, надо рассказать о том, как он явился к Котовскому, как
почетно и весело было служить у такого командира, как их кавалерийский
корпус брал Тирасполь и Одессу. Как он потом работал в порту на
судоремонте. Или как директорствовал в детском доме. Или как сколачивал
комитет помощи многодетным вдовам после войны. А нужно ли, к примеру,
знать этому Гришке такие подробности его жизни, как история в Ясных Окнах,
неизвестно. А полезен ли для общей репутации факт квартирования Мишки
Изотова и факт его любви к Ревекке и факт женитьбы на Манечке - наивной
девочке? Вряд ли. Ведь нет гарантии, что Гриша сумеет не извратить сути...
И потом все это было так давно.
Саул Исаакович размышлял о том, что нужна для такого дипломатического
приема история боевая, сегодняшняя, чтобы показала жизнь Саула Штеймана с
молодой, общественной, деятельной стороны. Он надел бы завтра кремовую
нейлоновую рубашку, он сел бы рядом с Ревеккой у торца стола, -а у другого