"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу авторапостанывает. У кого-то мелькнула догадка: скакун-то из горного края, может
быть, пожуёт горной травы? Съездили вёрст за двадцать, накосили на полянках, привезли. Бестолку! Едва-едва коснулся корма и снова понуро замер, закрыв глаза; повисло на губах несколько травинок. Как спасти коня? Собрались местные знахари и знахарки, судят - рядят: - Язва его одолевает... - Нет, порча это мышиная. Надо выкопать мышиное гнездо и как-нибудь скормить ему... - Сглазили его, точно - сглазили, - заявила одна из старушек и принялась нашёптывать заговор против сглазу. - А может - грыжа? Да шишки в брюхе вроде нет... - Гадюка, должно быть, его ужалила, - вы сказал предположение кто-то. Гарифов сын тут же запряг лошадь и съездил в Гумерово за старухой-заклинательницей. Та засуетилась возле хворого животного, забормотала заклинание: "Прочь, прочь, прочь, змея, быстрей, чем струя! Ты дочь гада, полная яда. Ты злая, змея, да позлей тебя - я! Кош-ш-уффф!.." Заклинание, однако, не помогло. Ахтари-хорунжий посоветовал старосте: - Ещё прадедами нашими было сказано: где растёт девясил, конь не пропадёт. Напои отваром корней девясила. Последовали совету, накопали в горах корней девясила высокого. Гариф самолично в летней кухне, глотая дым и кашляя, варил их в казане. Остудив отвар в корыте, поднесли рыжему со звёздочкой. Тот лишь понюхал, но ни глотка не сделал. Отчаявшийся Гариф как-то увидел в окно чуваша, занимающегося в округе о своём горе. Вышли во двор. Чуваш осмотрел коня, расспросил, когда, где куплен. - Уж не знаю, что ещё и делать, - пожаловался староста, ответив на все вопросы. - Всё перепробовали. Ни молитвы, ни снадобья не помогают. - Э, друк Кариф, - сказал чуваш, - местность тут ему не подходит, фоздух не кодится. Отфеди его опратно катайцам, продай... Но где уж было гнать беднягу через горы в эдакую даль, когда и по двору-то он шагу шагнуть не в силах. Не оправдал надежд скакун, не пошёл на поправку, помучился три-четыре дня и сдох. Крепко горевал Гариф из-за смерти красавца-коня, но на людях старался виду не подавать. Если заведут разговор о потере, только и скажет: "Убыток да беда не по деревьям - по земле ходят, никого они не минуют". Перед самым сенокосом Гариф съездил в Табынск на ярмарку, купил там для выездов налегке игреневого иноходца. Приобрёл заодно новый тарантас и ремённую сбрую, отделанную медными бляхами. Несмотря ни на что, хотел слыть самым фартовым старостой юрта, азартно обзаводился бросающимся в глаза имуществом. Вынашивал он далеко идущий план: если вновь не нарушит война благоденствие в мире, на очередных выборах стать старшиной юрта. "А что, - размышлял Гариф, - чем я плох? Два языка, аккурат, знаю, грамотой владею. Старшинствовал же Локман-бай из нашего аула, хотя алиф * от палочки не мог отличить. Иргале лишь чуть-чуть в тюркском письме разбирается, русские буквы через пень-колоду читает, а ходит в старшинах. Всю писанину за него, аккурат, Гайса ведёт..." |
|
|