"Александр Хургин. Остеохондроз" - читать интересную книгу автора

неслись навстречу. Потому что, когда они неслись навстречу, создавалось
ложное впечатление, будто несутся они прямо на тебя и обязательно на тебя
наедут. Если не все, то одна какая-нибудь шальная - точно. А идя параллельно
движению, легко можно было вообще машин не видеть - поднять воротник пальто,
втянуть голову, насколько это возможно, в плечи, глаза опустить и идти так,
глядя себе под ноги. Чтобы не поскользнуться, не оступиться и не упасть.
Наверно, все эти неудобства и их преодоление помогали Калиночке прийти после
ночи в себя, размяться и отделить новый день от ночи и подготовить себя к
его проживанию.

И это ему удавалось как нельзя лучше. Он приходил на службу в очень
даже взбодренном состоянии, хотя часто засыпанный снегом и пылью и всегда
пахнущий бензиновой едкой гарью. Но к этому он быстро привык и приспособился
и перестал обращать на свой внешний вид внимание. Щетка в конторе была, и он
брал ее с полки, выходил на лестницу и чистил там по возможности свой
костюм. Иногда и ботинки протирал Калиночка мокрой тряпкой, но это только
если они уж очень были загрязнены и имели по-настоящему непристойный вид,
бросавшийся в глаза окружающим и вызывавший на их лицах осуждающее
выражение, а у некоторых женщин - даже презрение и брезгливость.

Вообще-то, если быть до конца честным и откровенным, то на мнение
окружающих людей, независимо от их пола, возраста и иных отличительных
признаков, было Калиночке наплевать. И не потому совсем, что он относился к
людям с презрением или с какими-то иными нехорошими чувствами, а потому, что
были они ему безразличны и неблизки. Так же, как и он им. И естественно, что
в такой ситуации он не придавал никакого значения их мнению и позволял себе
выглядеть так, как мог, или так, как случалось ему выглядеть в какой-то
данный конкретный момент. Кстати, чистил он одежду и обувь, только если сам
чувствовал в этом потребность и необходимость, а если не чувствовал, то
никакие взгляды, никакой шепот за спиной не могли его на это подвигнуть.
Потому что относился Калиночка к себе, можно сказать, наплевательски. Вещи
себе новые покупал лишь после того, как старые приходили в полную и
окончательную негодность - носки и те таскал на ногах до тех пор, пока они
не покрывались дырками и не расползались от прикосновения к ним пальцев рук.
Поступал так Калиночка не от жадности или неимения средств на приобретение
себе новых носков, а потому, что было ему смертельно скучно заниматься
покупками, скучно и неинтересно, и все время, на это потраченное, он считал
потраченным зря, без всякой пользы, хотя понимал, что и вреда подобное
расходование времени не приносит. Другими словами говоря, тяготился
Калиночка собой и своими потребностями, считая эти потребности присущими не
себе, а своему организму. Организм же и вовсе не заслуживал того, чтобы к
нему относиться как-нибудь особенно - бережно там или с пониманием.
Калиночка, во всяком случае, был в этом абсолютно уверен. Поскольку при всем
желании не мог иначе относиться к шестидесяти трем килограммам мяса, крови,
кишок и прочих субпродуктов. А с тех пор, как организм Калиночки стал еще и
сбоить из-за накопленной за жизнь усталости и показывать свой норов, не
желая, к примеру, просыпаться по утрам и требуя к себе повышенного, ничем не
заслуженного внимания, Калиночка и вовсе организм свой запрезирал и шел,
конечно, у него на поводу, но в самых вынужденных, что ли, обстоятельствах -
вот, допустим, ходил по мосту пешком, объясняя себе, что нужно это не