"Александр Хургин. Ночной ковбой (сборник повестей и рассказов)" - читать интересную книгу автора

после операции эта вода, но и на вокзале, и на автостанции требовали за нее
взамен сдать пустую бутылку, а у него, конечно, с собой ее не было, как
назло. И он говорил продавцам буфетов, что мне в больницу же надо и что жене
операцию сделали только что, ночью, а они отвечали на это каменно:
- Мы понимаем и все такое, но помочь не можем ничем.
- Суки вы, - говорил тогда им в лицо и в глаза Сергеев и шел искать
минеральную воду дальше, и так ее и не нашел в продаже, потому что в городе
из-за раннего утра все еще было закрыто. И он отвез лимон в больницу и
прошел в отделение и к двери реанимации, и постучал в эту дверь. И дверь
сразу приоткрыли, и выглянула в нее добрая девушка, вся в белом и сама
белая, и он протянул ей лимон.
И девушка спросила: "Даше?" - и взяла у него лимон из руки.
И Сергеев сказал:
- Да, Даше.
- Спасибо, - сказала девушка.
А Сергеев сказал:
- А это... она хотя бы проснулась?
- Проснулась, - сказала девушка с лимоном. - Все в норме.
- Передайте ей от меня привет, - сказал Сергеев, - и это... пусть
выздоравливает.
- Передам, - сказала белая девушка. - Передам.
А вечером Сергеев опять приехал в больницу, просто так, на всякий
случай, и ему сказали, конечно, что к Даше все еще, как и прежде, нельзя и
что она по-прежнему в реанимации. А переведут ее оттуда, сказали, может
завтра, а может, и позже. И завтра ее и в самом деле никуда не перевели и
послезавтра не перевели, так как ей сделали повторную, еще одну, операцию
из-за возникшего разлитого перитонита в брюшной полости, и, когда они
произвели ей новый продольный разрез посреди живота, то увидели, что у нее
прободная язва, и, значит, отрезали ей две третьих желудка, а оставили одну
треть.
И Дашу снова поместили в не доступную для Сергеева реанимацию, и он
снова торчал в отделении по вечерам и ночами как бы по инерции и по
привычке, и на тот всякий случай, если что-нибудь неожиданно понадобится.
Другими словами. он находился всегда под рукой и привозил по мере
необходимости то лимон, то минералку и кефир, то доставал через разных своих
знакомых и знакомых Даши китайские одноразовые шприцы и бинты, и какие-то
отсутствующие лекарства и препараты, и что-то еще, нужное и остро
требующееся Даше для достижения полного и успешного выздоровления. А врач
Лев Павлович, хирург, говорил ему каждый раз, что все протекает и идет, как
положено и должно, и ничего страшного нет, и ее жизни ничего не угрожает, и
говорил, что организм у Даши молодой и сердце крепкое и здоровое, и она уже
в самом скором обозримом времени поправится и встанет на ноги и в строй, а
он с чувством выполненного долга уйдет в очередной отпуск. И Сергеев ему
свято и безоговорочно верил, потому что ничего иного ему больше и не
оставалось. И через какие-то считанные дни все, что говорил и предсказывал
хирург Лев Павлович, сбылось и подтвердилось блестяще на практике, и он ушел
в очередной отпуск и поехал отдыхать с семьей на берег какого-то теплого
моря. А Дашу перевели из реанимации в общую, обыкновенную, палату, и там
стояло четыре койки и лежали три больные женщины, включая, конечно, и Дашу.
И Сергеев стал там сидеть, прямо в палате, возле Даши, и дежурить - особенно