"Александр Хургин. Какая-то ерунда (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

- Товарищи, - говорила, - меня же ж муж, гад заморщенный, бросил. Куда
ж мне одинокой с этим ребенком, будь он неладный? - и плакала у них на
глазах.
Да. Ну, вернула она им, конечно, в итоге этого ихнего ребенка, вернула,
значит, а Геша, Геша от Томки выписался. Когда развод им в суде дали. И
хотел назад, значит, к паханам прописаться, ну, чтоб квартира не пропала в
государстве. Вот он сегодня, примерно, выписался, а завтра собирался
прописываться идти, после работы сразу, часов в пять. А утром, где-то в
полдесятого или, может, без двадцати - паханов его машиной сбило. Обоих. Они
на красный свет светофора дорогу поперлись переходить. У них напротив дома
через дорогу магазин овощной - вот они туда, видно, шли, а машина их снесла.
КАМАЗ груженый. С прицепом. Он на зеленый свет - ехал, а они на красный -
шли.
Геша узнал про это горе, вернулся к Томке - так и так, говорит, Тамара,
несчастье меня постигло с паханами неисправимое и надо обратно к тебе
прописываться, больше некуда. А Томка говорит:
- Ой, боженьки ж, - говорит. - Та мы ж по суду в разводе состоим, в
законном.
- Так я готов повторно в брак вступить, - Геша ей предлагает.
А Томка подумала внимательно и дает ему ответ такого плана:
- Э не, - говорит, - я не могу никак на это предложение пойти.
- Это почему ты не можешь? - Геша спрашивает.
А Томка говорит:
- Мы ж, - говорит, - только-только как развелись. Что ж про нас люди
подумают? 1990


КАКАЯ-ТО ЕРУНДА

С Самаевым получилась какая-то ерунда. Сначала-то наоборот, сначала она
на свободу вышел. Пять лет отсидел и вышел. А жена с ним не развелась.
Значит, сначала все было хорошо. Вышел. А вышел - можешь куда хочешь идти, а
хочешь - можешь ехать. Свобода, одним словом. Воля. Ну, Самаев с ходу к жене
поехал. Предупреждать, что освобождается, не стал, думал - чего лезть?
Может, забыла она. Ну и вообще думал поглядеть - что там и как и чего, в
целом. А то мало ли. Пять лет. А свидания, суки, ни одного не дали. Что
угодно сделаться могло за пять лет. А что не развелась, так это кто его
знает, почему. Может, времени не было морочиться или... Ну... Еще чего не
было. Но и не развелась, и посылки присылала, и письма от нее приходили -
что все у нее по-старому, работа хорошая, в две смены, без ночной, не то что
на хлебзаводе было. И все другое тоже в пределах рамок, по-старому.
И он ей письма писал: "Что свиданий не дают, это ничего, - писал. - Они
мне назло не дают. Задавить хотят. Но это - болт им в рот". А когда срок ему
там, в зоне, добавили, он ей ничего не написал - подробностей. "Добавили, -
написал, - бляди, ни за что". Но в письме только слово "добавили" осталось,
а остальное замазали. Они всегда, если что им не нравилось, замазывали.
Ну, а теперь вот и первый срок, и этот, добавленный, кончился у
Самаева, и он освободился на волю. Откинулся, как говорится. И к жене
поехал. К Ольге.
Вот приехал он, на этаж поднялся, к двери подошел. Смотрит, под ручкой