"Александр Хургин. Какая-то ерунда (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

ребенка?
- А куда ж они денутся? - Томка говорит. - Я ж им бумагу достану, что я
бездетная по состоянию женских болезней.
- Как это ты ее достанешь? - Геша говорит.
- А у меня гинеколог есть знакомый, с тех пор, когда у меня еще спирали
не стояло. Он мне бумагу выдаст. Тридцатку ему надо будет всунуть, и он
выдаст.
И правда, выдал Томкин гинеколог ей бумагу. Не за тридцатку само собой,
имея в виду, что дело это гнилое и можно на нем крупно залететь, но выдал.
Наверно, деньги ему в этот момент были сильно нужны. И Томка стала на
основании этой выданной ей бумаги ребенка оформлять.
Геша, правду сказать, говорил ей:
- На хрена тебе чужой ребенок? Давай, - говорил, - своего сделаем,
личного.
А Томка ему отвечала:
- Я же ж тебе русским языком говорю. Спираль жалко вынимать, ее ж потом
не достанешь.
А Геша ей возражал:
- А всю оставшуюся жизнь его кормить, чужого? А он, может, от алкашей
окажется или от наркоманов.
- Так а мы же ж, - Томка ему говорила, - когда хату получим
двухкомнатную , мы его назад же и вернем. Скажем, не устраивает он нас или
скажем, передумали.
- А примут? - Геша сомневается.
А Томка ему отвечает:
- Примут. Чего ж им его не принять, раз он ихний?
Так она, значит, Гешу и уболтала. И оформила, значит, им ребенка.
Оформляла, правда, долго. Документы всякие там требовали у нее - каких
только всяких разных документов не требовали, а после ее с Гешей на
различные комиссии еще вызывали, все допытывались, хорошенько они подумали
или не хорошенько и до конца они понимают всю ответственность, которая на
них ляжет вследствие этого ребенка или не до конца. А потом-таки выдали им
пацана одного. Ничего такой пацанчик, в золотухе немного, а так - ничего.
Взяли они его, пацанчика этого, подержали с месяца, может, три. Ну, или
пять, и Томке двухкомнатную квартиру дали с учетом льготной очереди. Она,
когда квартиры должны были распределять, перед этим то есть, сходила к
Полупаеву, к директору, и им с Гешей пошли навстречу как молодой семье,
проявившей акт истинного, можно сказать, милосердия, и дали в этом, новом
доме квартиру. Двухкомнатную. И еще в заводской радиогазете про них статью
передали. В эфир завода.
А Томка и Геша получили эту квартиру и через время подали в суд. На
развод. Сказали, что они характерами совсем не подходят друг к другу и что
их семейная жизнь является тяжелым последствием необдуманной роковой ошибки
молодости. Ну, суд дал им срок одуматься, - у них там, в суде, так
полагается, давать сначала всем срок одуматься, - а потом, когда они
одумываться отказались вторично, суд своим именем произвел расторжение
ихнего брака. И Томка ребенка этого золотушного начала назад, в детдом,
потихоньку возвращать. Они - детдом в смысле - конечно, не желали его брать,
уговаривали Томку еще раз подумать хорошенечко, про совесть тоже
интересовались и даже угрожали чего-то там такое. А Томка одно им говорила: