"Кимберли Кейтс. Утренняя песня " - читать интересную книгу автора

Мейсон Буд разрушил ее жизнь. Ей от многого придется отказаться. Она
никогда больше не увидит своих родственников. У нее нет будущего. Ей и в
голову не могло прийти, что она влюбится. Что потеряет голову, очарованная
темноволосым мужчиной.
Остен. Ханна обхватила себя руками. Она должна покинуть его и бежать
дальше.
Но не сегодня. Нынешняя ночь принадлежит ей. Ханне так хотелось войти к
нему, сказать, что она любит его, что хочет лечь с ним в постель, отдаться
ему и стать женщиной.
Но что подумает о ней Остен? Ханна сейчас во многом раскаивалась. В
своем отношении к отцу и Элизабет. Чего-то она не сказала. Чего-то не
сделала. И все ее проклятая гордость. Побывай она в Буд-Хаусе раньше, чем
Мейсон нанес последний удар, Лиззи была бы жива.
Остен никогда не узнает, насколько она была близка к тому, чтобы
попросить его заняться с ней любовью.
Но она всегда будет видеть одну тропу, на которую не свернула.
Размышлять о том, что было бы, найди она в себе смелость воспользоваться
выпавшим ей жребием.
Любит ли он ее? Она видела в его глазах огонь желания, ощущала страсть
в каждом прикосновении. Остен не обзавелся любовницей, как другие мужчины.
Не задаривал женщин безделушками.
Господи, хватит ли у нее смелости предложить ему не только свое тело,
но и частицу своей души?
Ветер подул в окно, будто предостерегая ее. Неумолимо близился рассвет.
Остен ускачет работать над чертежами дома для Томаса Дигвида, а они с Пипом
растают в болотной мгле.
Если она не решится прямо сейчас, будет поздно.
С сильно бьющимся сердцем Ханна вышла в коридор. Полоска света
пробивалась из-под двери комнаты Остена.
Собрав все свое мужество, Ханна пересекла коридор и тихо открыла дверь.
Остен склонился над книгой, которую они с Пипом для него сделали, его
пальцы бегали по строчкам, на лице отражались и радость, и боль, когда он
рассматривал рисунки Пипа. Щенок с ушами длиннее ног. Пруд с двумя
плещущимися в нем фигурами. Фаэтон с лошадью, пухлые облака.
Остен повернулся на звук открываемой двери и удивленно вскинул брови.
- Ханна? - Он с виноватым видом отбросил книгу, спрятав ее под
брошенный шейный платок. - Что-нибудь случилось?
- Нет. То есть да. Я...
У нее перехватило дыхание. Расстегнутая рубашка обнажала часть его
груди, золотисто-коричневой от загара.
Боже милосердный, как же он прекрасен! Высокий, сильный и невыносимо
красивый.
- Пип заболел? - спросил он, направляясь к двери. - Проклятие, я ведь
думал, что ему будет тяжело участвовать в беге!
- Нет.
Ханна схватила его за руку дрожащими пальцами.
Остен испытал облегчение.
- Тогда почему...
- Я здесь потому... Я не могла заснуть. Я хотела...
Она запнулась и густо покраснела.