"Кимберли Кейтс. Ангел Габриеля " - читать интересную книгу автора

Рождество, семейство Рэмзи навсегда покинуло свой уютный дом? Скорбь потери
сжала ей сердце, как если бы в доме жили ее родные.
И вдруг Алана увидела его. Без сюртука, в рубашке и черных панталонах,
он сидел в кожаном кресле, сгорбив широкие плечи и подперев голову рукой.
Беспокойные пальцы ворошили темные волосы, лицо с обострившимися чертами
было угрюмым и печальным.
- Тристан, - позвала она шепотом, но, конечно, он не мог ее услышать.
Не мог он и догадаться, что она стоит за окном. - Боже мой, Тристан, в чем
дело? Что случилось? - снова спросила она, обращаясь скорее к небесам, чем к
самому Тристану.
В этот момент дверь комнаты отворилась, и на пороге появился мальчик
лет семи. Сын Тристана, тут не могло быть никакого сомнения. Он был в ночной
рубашке и с такими же, как у матери, золотистыми белокурыми локонами. Но его
лицо было точной копией лица Тристана. Бледный грустный ребенок расправил
свои узкие плечики, как если бы собирался противостоять некой опасности.
Тот Тристан, которого Алана знала в прошлом, схватил бы сына в объятия,
приласкал и утешил его, как утешил много лет назад девочку-нищенку. Но этот
новый Тристан мгновение колебался, решая, прикасаться ли ему к ребенку,
потом поднялся с кресла и вышел из комнаты.
Алана хотела остановить его, встряхнуть за плечи, спросить, что
погасило свет в его глазах, изгнало великодушие из его сердца. Она хотела
понять Тристана. Но это было так же неосуществимо, как если бы она пожелала
прижаться своими губами к его строго сжатым губам.
Почти волоча ноги, мальчик приблизился к окну и отвлек Алану от ее
размышлений. Алана отступила в тень, а мальчик открыл раму пухлыми детскими
ручонками и выглянул наружу.
Лунный свет отразился в его глазах, слишком взрослых на детском лице,
снежинки упали на покрытый веснушками нос и розовые младенческие губы,
плотно сжатые, чтобы не поддаться горю. Мальчик поднял голову вверх, словно
ища в небесах ответа на свои вопросы.
- Мама? - неуверенно позвал он дрожащим голосом. - Это я, Габриель. Ты
ведь там, вверху, на звездах?
Алана изо всех сил закусила губу. Сколько раз она так же доверяла свои
обиды, печали и редкие радости ночному небу, будто там, за туманной звездной
пеленой, скрывалось лицо ее матери.
- Папа говорит, ты теперь в раю, - продолжал мальчик. - Он сказал, ты
слышишь мои молитвы. Но я ему больше не верю. Он всегда говорит, что
рождественские желания сбываются, но на прошлое Рождество я так просил,
чтобы ты выздоровела, и наступила весна, и ты ушла от нас. И сколько я ни
молился, ты не вернулась. Мне все равно, если у нас не будет рождественского
пудинга и мы никогда больше не станем играть в "Сокровище дракона". Мне даже
все равно, если я никогда не получу в подарок такого пони, какой был у папы.
Рождество ведь для совсем маленьких детей. - Вздох сожаления сопровождал эти
храбрые слова. - Я только хочу... - У мальчика задрожал подбородок, и Алана
заметила, каких усилий ему стоило унять эту дрожь. - Мне все равно. Сколько
бы я ни желал, чтобы папа смеялся, как прежде, этого больше не случится. На
свете не бывает чудес, мама. - Он говорил уже почти шепотом. - Может быть, и
ангелов-то нет.
Сын Тристана закрыл окно. Щеки Аланы были мокрыми от слез, сердце
болело при воспоминании о печальном маленьком личике и о лице Тристана,