"Жозе Мария Эса де Кейрош. Преступление падре Амаро " - читать интересную книгу авторагеографических открытий и заморских завоеваний, о вырождении самой
лузитанской "расы"... Подобные настроения особенно усилились к концу XIX столетия. Именно на этот период португальской истории, на середину - как мы теперь видим - пути, который предстояло преодолеть португальскому народу, чтобы достичь своей Свободы, приходятся годы жизни и творчества крупнейшего португальского прозаика, классика португальского романа Жозе Марии Эсы де Кейроша (1845-1900). Кейрош начинал как рьяный сторонник революционных преобразований и в жизни, и - в первую очередь! - в искусстве, как защитник Демократии, Прогресса, Науки, как обличитель нравов духовенства и восторженный почитатель Ренана - автора "Жизни Иисуса". Однако уже со второй половины 80-х годов создатель "Семейства Майа" все больше и больше начинает размышлять и об издержках буржуазного прогресса, и о роковой тайне португальской истории, обрекшей цвет нации - аристократию - на вырождение, и о том, как возродить былые доблести лузов. Впрочем, не как оригинальный мыслитель, не как творец самобытной философии истории и тем более не как политик - в отличие от своих ближайших друзей поэта Антеро де Кентала и историка Жоакина Педро де Оливейры Мартинса - остался Кейрош в анналах своей страны, а как создатель португальского реалистического романа. И те противоречия, которые были характерны для его мировоззрения, его эстетических установок, оказались для него как художника воистину благотворными: что такое роман и творец романа вне сферы извечной борьбы pro и contra?! Именно внутренняя раздвоенность Кейроша, его способность взглянуть на, казалось бы, навсегда усвоенную истину, на раз и навсегда выбранную позицию, на роль, в которую вроде бы заставляла его двигаться от поверхностно-памфлетного сатирического обличительства своих соплеменников, от внешне-характерологической сортировки людей по социальным, психологическим, физиологическим и прочим типам, присущей его творчеству 70-х годов, к очищающе-трагической иронии, включающей в число объектов осмеяния самое "я" автора, низводящей его с божественно-непогрешимых высот в мир, где живут его герои. Таким трагико-ироническим скепсисом окрашены финалы повести "Мандарин" (1880) и романа "Реликвия" (1887). Такой сострадательной иронией пронизаны многие эпизоды и образы грандиозного "Семейства Майа"(1888). Наконец, насквозь - разве что за вычетом последних, благочестиво-житийных глав - ироничен роман "Знатный род Рамирес" (1900), последнее, опубликованное при жизни произведение Кейроша. В романе о последнем из Рамиресов - "фидалго из Башни" Гонсало Мендесе - иронически высвечен и один из главнейших парадоксов творчества Кейроша: соединение в нем установки на научно-документальное аналитическое исследование современной действительности, беспощадно-правдивое отражение прозы жизни и - сплошной "олите-ратуренности" кейрошевской прозы, ориентации писателя на уже существующие литературные образцы и сюжеты. Подобно Гонсало Мендесу, который на протяжении всего романа Кейроша пишет свой роман - точнее, повесть о далеком средневековом предке, пишет, отталкиваясь от "поэмки" дяди Дуарте, уже воспевшего деяния Труктезиндо Рамиреса, то и дело сверяясь с дядиной рукописью, - Кейрош, как правило, строит свои повествования поверх чужих текстов, необязательно классических. Так, несомненна сюжетная сориентированность "Преступления падре Амаро" на роман Дюма-сына "Дело Клемансо". И сколь бы Кейрош ни |
|
|